— Я даже запах их чую, — сказал Билли.
— Я тоже.
Еще послушали.
— Как же мы их оттуда достанем?
Билли искоса на него посмотрел.
— А никак, — сказал он.
— Может, они сами вылезут?
— Зачем?
— Можно принести молока и поставить его тут для них.
— Не думаю, что они вылезут. Слышишь, как пищат? Они еще маленькие. Наверняка еще слепые. А вообще, на кой они тебе сдались?
— Сам не знаю. Просто не хочется их здесь оставлять.
— Может, получится их выковырять. Найти куст окотильо, вырезать палку подлинней…
Джон-Грейди на это ничего не ответил, продолжал вглядываться в темноту под камнем.
— А дай-ка мне твою сигарету, — наконец сказал он.
Билли передал ему хабарик.
— Где-то есть туда другой вход, — сказал Джон-Грейди. — Видишь, как из этого дует? На дым смотри.
Протянув руку, Билли забрал у него сигарету.
— Да, — сказал он. — Но логово все равно под этим валуном, а валун с Мэкову кухню.
— Какого-нибудь мелкого пацаненка бы. Пацан пролез бы.
— Да где ж тут пацаненка возьмешь? А кроме того, вдруг он там застрянет?
— Можно привязать к его ногам веревку.
— К твоей шее веревку привяжут, если с ним что-нибудь тут случится. Дай-ка мне нож.
Джон-Грейди подал ему складной нож, Билли встал и куда-то удалился, а потом вернулся с веткой окотильо. Она была добрых десяти футов длиной, он сел и нижние пару футов очистил от колючек, чтобы держать рукой, и следующие полчаса они лежали и по очереди засовывали ее в нору и там крутили, пытаясь накрутить на колючки щенячью шерсть.
— Мы даже не знаем, хватает ли ее длины, — сказал Билли.
— Я думаю, дело в том, что нора там слишком широкая. Чтобы что-то получилось, надо ведь конец палки под них как-то просунуть, а это может выйти только случайно.
— Что-то я их писка больше не слышу.
— Может, куда-нибудь в дальний угол уползли или еще чего.
Билли сел, вынул ветку окотильо из норы и осмотрел ее конец.
— Ну что, есть на ней шерсть?
— Ага. Немножко. Но там в норе, надо думать, этой шерсти видимо-невидимо.
— Как ты думаешь, сколько этот булыган весит?
— Да ну, на хрен, — сказал Билли.
— Всего-то и надо — перевернуть его.
— Да черт бы меня взял, если этот камешек весит меньше пяти тонн. Как ты его переворачивать-то собираешься?
— Не думаю, что это окажется так уж трудно.
— И куда его тут своротишь?
— Да вот сюда хотя бы.
— Ну да, он сюда завалится и перекроет вход.
— И что с того? Щенки-то где-то там, сзади.
— И отчего ты такой упертый? Коней ты сюда не затащишь, а если б затащил и они бы его своротили, то упал бы он прямо им на головы.
— А их и не надо сюда затаскивать. Пусть остаются там, вовне.
— Так ведь нет у нас такой длинной веревки.
— А мы две в одну свяжем.
— Все равно не хватит. Чтобы только вокруг валуна обвести, и то целая веревка уйдет.
— Думаю, я могу сделать, чтобы ее хватило.
— У тебя что — в седельной сумке волшебный вытягиватель веревок припасен? Да и все равно двумя конями его не сдвинуть.
— Сдвинут, если им еще рычагом помочь.
— Ну, ты и упертый, — покачал головой Билли. — Тяжелый случай. В жизни таких упертых не видывал.
— В верхнем конце каньона есть очень крепенькие молодые деревца. Одно из них срубить мотыгой и использовать как вагу. Кроме того, можно ведь привязать к ее концу веревку, и тогда не надо будет обводить ею вокруг валуна. Одним камнем убьем двух зайцев.
— Скорее, двух коней и двух ковбоев.
— Эх, надо было захватить с собой топор.
— Ладно, сообщи мне, когда будешь готов в обратный путь. А я пока попробую чуток вздремнуть.
— Ну хорошо.
Джон-Грейди поехал к каньону, держа мотыгу перед собой поперек седла. Билли растянулся на спине, скрестив ноги в сапогах и прикрыв лицо шляпой. В закутке между скалами царило полное молчание. Ни ветра, ни птиц. Не слышно было здесь и мычания коров. Билли почти уже спал, когда донесся первый удар мотыги по дереву. Он улыбнулся в темную изнанку шляпы и уснул.
Возвращаясь, Джон-Грейди волок за конем ствол молодого тополя, который ему удалось свалить и очистить от веток. Получившееся бревно было около восемнадцати футов длиной, почти шесть дюймов в диаметре комля и такое тяжелое, что, влекомое на конце лассо, чуть не сворачивало на сторону парню седло. Джон-Грейди ехал почти что стоя, всем весом упираясь во внешнее стремя, левую ногу держал на весу над бревном, а конь ступал осторожно, будто на цыпочках. Добравшись до нагромождения скал, парень сошел наземь и, отвязав веревку, дал бревну упасть. Потом вошел в закут между валунами и пихнул Билли в подошву сапога:
— Хорош прохлаждаться! Давай-ка просыпайся, писай, и за дело. Кругом земля горит.
— Да и хрен-то с ней, пусть горит.
— Давай-давай. Поможешь мне.
Билли снял с лица шляпу и глянул вверх.
— Ну ладно, — сказал он.
К концу бревна они привязали веревку, поставили бревно стоймя позади валуна и навалили камней, соединив ими толстый конец столба с каменным пластом, торчащим из горы чуть выше по склону. Затем Джон-Грейди соединил коротким сплеснем коренные концы их лассо и вывязал на ходовом конце веревки Билли два поводка в виде буквы «Y», достаточно длинных, чтобы на концах поводков сделать петли и дотянуться ими до обоих седел. Коней поставили бок о бок, надели петли на седельные рожки и проследили, свободно ли проходит к ним веревка от конца ваги, после чего, поглядев друг на друга, сняли с коней путы и двинулись, ведя их под уздцы. Веревка натянулась. Столб изогнулся дугой. Поддерживая коней добрым словом, они вели их все дальше, и кони прилежно тянули. Билли бросил взгляд на веревку.
— Если эта зараза лопнет, — обронил он, — нам тут только и останется, что в собачью нору залезть.
Столб вдруг повело в сторону, но он удержался, стоял, чуть подрагивая.
— Ч-черт, — сказал Билли.
— Ага, он самый. Если моя деревяшка оттуда выскочит, мы залезем гораздо глубже, чем в собачью нору.
— Ну да, могила тогда обоим.
— Что будем делать дальше?
— Слушай, ковбой, это твоя затея!
Обойдя коней, Джон-Грейди вернулся к столбу, проверил его и вновь пошел к коням.
