Книга Содом и Гоморра. Города окрестности сей, страница 81. Автор книги Кормак Маккарти

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Содом и Гоморра. Города окрестности сей»

Cтраница 81

— А тебе не кажется, что надо бы насчет этого показаться врачу?

— Да ну, это ничего.

— Мы тут тебе всегда будем рады. Если будешь работу искать. Армия тут все забирает себе, но мы найдем, чем тебе заняться.

— Спасибо.

— В котором часу уезжать собираешься?

— Ранним утром.

— Ты Орену говорил?

— Нет, сэр. Нет еще.

— Ну, с ним-то вы, скорей всего, за завтраком увидитесь.

— Да, сэр.

Но увидеться им не пришлось. Он выехал еще в темноте, задолго до света, и, пока ехал, солнце поднялось и снова закатилось.

Следующие годы были для Западного Техаса годами ужасной засухи. Он продолжал переезжать. В тамошних местах работы не было нигде. Ворота пастбищ стояли открытыми, на дороги намело песку, и по прошествии нескольких лет стадо коров, да и любого другого скота, стало там редкостным зрелищем; он продолжал кочевать. Текли дни этого мира. Текли его годы. Пока он не стал старым.

Весной второго года нового тысячелетия он жил в Эль-Пасо в отеле «Гарднер», работая статистом на киносъемках. Когда эта работа кончилась, он никуда не съехал. В холле отеля стоял телевизор, мужчины его возраста и помоложе по вечерам сходились туда и, сидя на старых стульях, смотрели, но телевизор ему был малоинтересен, да и люди эти мало что могли ему сказать, как и он им. Деньги кончились. Через три недели его выселили. Седло свое он давно уже продал, так что, когда он оказался на улице, при нем была лишь сумка с надписью «Американский образ жизни» да скатка с постелью.

В нескольких кварталах на той же улице была мастерская по ремонту обуви, и он зашел туда спросить, нельзя ли починить его сапог. Сапожник глянул на него и покачал головой. Выношенная подметка стала не толще бумаги, и нитки, которыми она была пришита, прорвали кожу. Тем не менее он унес сапог в заднюю комнату, зашил его на своей машинке, вернулся и поставил сапог на прилавок. Денег за это не взял. Сказал, что держаться это дело все равно не будет; так и вышло.

Неделей позже он был где-то в Центральной Аризоне. С севера нанесло дождя, в воздухе похолодало. Он сидел под бетонным путепроводом и смотрел, как дождь зарядами низвергается на поля. Грузовики дальнобойщиков проносились окутанные дождем, у всех горели габаритные огни, а большие колеса вращались, как турбины. С приглушенным рокотом над головой шел транспортный поток с востока на запад и обратно. Он завернулся в одеяло и попытался уснуть на холодном бетоне, но сон что-то долго не шел. Болели кости. Ему стукнуло семьдесят восемь. Сердце, которое, по словам армейских медиков, давным-давно должно было его прикончить, по-прежнему билось в его груди вопреки всякому его желанию. Он поплотнее подоткнул вокруг себя одеяло и через некоторое время все же уснул.

Ночью ему снилась сестра, уже семьдесят лет назад умершая и похороненная у Форт-Самнера. Он видел ее очень ясно. Ничто не изменилось, ничто не выцвело. Она медленно шла по грунтовой дороге мимо их дома. В белом платьице, которое бабушка сшила ей из простыни; руки бабушки снабдили это платье лифом в сборочку, а по подолу кружевной каймой, обшитой голубенькой лентой. Да, в нем она и ходила. В нем и в соломенной шляпке, которую ей подарили на Пасху. Когда она прошла мимо дома, он понял, что она никогда больше в него не войдет, да и он никогда больше ее не увидит, и во сне он крикнул, позвал ее, но она не обернулась и не ответила ему — шла и шла все дальше по безлюдной дороге, бесконечно печальная и навсегда утраченная.

Он проснулся и лежал в темноте замерзший, думал о ней и думал о брате, убитом в Мексике. А еще думал о том, что во всем, что он когда-либо думал об этом мире и о своей жизни в нем, он оказался не прав.

Глубокой ночью транспортный поток на шоссе стал реже и дождь кончился. Дрожа, он сел, закутал одеялом плечи. В кармане куртки у него было несколько пачек крекеров, которыми он запасся в каком-то придорожном кафе, он сидел, ел их и смотрел, как над голыми мокрыми полями за дорогой занимается серый рассвет. Почудилось, будто слышит дальние крики журавлей, пролетающих на север, к местам летнего гнездования в Канаде, и он сразу вспомнил, как когда-то давным-давно на таком же рассвете журавли спали на затопленном водой поле в Мексике: стоит себе на одной ноге, сунув клюв под крыло, да не один, а стройными рядами, ни дать ни взять монахи в клобуках на молитве. Выглянув из-под путепровода, он заметил на другой стороне шоссе человека, сидевшего, как и он, одиноко и обособленно.

Человек приветственно поднял руку. Он ответил тем же.

Buenos días [311] , — крикнул человек.

Buenos días.

¿Qué tiene de comer? [312]

Unas galletas, nada más [313] .

Человек кивнул. Бросил взгляд в сторону.

Podemos compatrirlas [314] .

Bueno, — крикнул человек. — Gracias [315] .

Allí voy [316] .

Но человек встал.

— Я сам к вам подойду! — крикнул он.

Спустившись по бетонному контрфорсу, он вышел к шоссе, перелез через швеллер заграждения, потом между двумя круглыми бетонными опорами перелез через разделительную стенку и, перейдя через полосы движения, идущего на север, залез туда, где сидел Билли, и, сев на корточки, устремил взгляд на него.

— Да и галет немного, — сказал Билли.

Вынул из кармана оставшиеся несколько пачек крекеров и протянул на ладони.

Muy amable [317] , — сказал пришлый.

Está bien [318] . Сперва я принял вас кое за кого другого.

Человек сел, вытянув ноги и скрестив их в щиколотках. Клыком разорвал обертку пачки галет, одну вынул, оглядел ее, подняв к свету, потом откусил сразу половину. Сидит жует. Жидкие усики, гладкая темная кожа. Возраст сразу и не определишь.

— А за кого это вы сперва меня приняли? — спросил он.

— Да так. Я тут кое-кого вроде как ждал. Причем за эти последние несколько дней я его, как мне казалось, разок-другой видел. Но разглядеть как следует ни разу не удавалось.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация