Я сама ее видела… Пусть даже во сне… Он, этот мужчина из
снов, дарил мне цветы — полевые и самые изысканные. Он готовил мне завтраки. И
эти завтраки были такими же разными, как и мой мужчина… По вечерам мы сидели
при свечах, слушали классическую музыку и беспрестанно любили, согревая друг
друга не только телами, но и истосковавшимися душами. У нас не было запретов в
любви и в ее неземных наслаждениях. У нас была любовь без границ. И опять это
спокойствие. Умиротворенное и такое долгожданное…
Мой мужчина из снов баловал меня, как маленькое дитя, и
делал мне подарки, такие же разные, каким он умел быть сам. Я смотрела на него
глазами, полными слез, и трепетно думала о том, как же долго я его искала. Как
долго… Ошибалась, падала, разочаровывалась, но все же вставала с колен и
продолжала поиски. Наверно, это был грустный сон… Грустный оттого, что я нашла
любовь не в реальной жизни, как мечтала, а в своих снах.
А это значит, что мой мужчина придуманный и я даже не знаю,
существует ли он в реальной жизни… Но он нежно обнимал мои плечи, пристально
смотрел мне в глаза и обещал вечную любовь и такое же вечное счастье. А я
закрывала глаза, на которых виднелись слезинки, улыбалась и думала о том, что
теперь мне не страшно жить, потому что я не одна, потому что нас двое… А двоим
легче победить неудачи и справиться со всеми жизненными неурядицами…
Бог мой, какое спокойствие… Неужели бывает такое
спокойствие, когда ты не один?! Когда вас двое… Такого не было даже с Денисом.
Странно, но именно во сне я задумалась о том, люблю ли я его по-настоящему. Да,
я наслаждалась его близостью, была ему благодарна за то, что он меня понимает и
боготворит, переживала, ревновала, но никогда не была с ним спокойна. Никогда…
Чего-то не хватало. Не хватало огня в душе, который бы мог гореть и не давал
угаснуть чувствам.
Проснувшись, я потерла заспанные глаза и чуть было не
расплакалась оттого, что не смогла остаться в том сне. Мне захотелось вернуться
обратно, вновь стать слабой, чтобы почувствовать силу находящегося рядом со
мной мужчины. Я не знаю, как его зовут, кто он и чем занимается. Я твердо знала
одно — он Мой Мужчина, он послан мне господом богом, чтобы я обрела душевное
равновесие. Как жаль, что мы нашли друг друга только во сне… Наверно, кому-то
там, наверху, хочется, чтобы люди страдали, потому что мы очищаемся только
через наши страдания. Но у нас слишком много грехов.
Слишком много. Наверно, именно поэтому мы постоянно злим
кого-то наверху и он посылает нам постоянные страдания, а светлые, долгожданные
минуты дарит только во снах.
И все же Денис настоящий, а тот мужчина из снов просто плод
моей бурной болезненной, ночной фантазии. И все же, господи, как хочется
заснуть и не просыпаться долго-долго… Как хочется…
Встав с кровати, я подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение.
Усталое, изможденное лицо с какой-то серой отечностью под глазами. Пересохшие
губы… Видок еще тот!
В этот момент дверь распахнулась и на пороге «моей» комнаты
появился урод. В своих до безобразия неказистых руках он держал объемный пакет,
а его расплывшаяся заячья губа говорила о том, что он улыбается.
— При-вет, — пропел он скрипучим голосом и поставил пакет на
пол.
Я не ответила и слегка попятилась к стене.
— Это те-бе.
— Что это?
— Тут очень кра-си-вые вещи. В них ты будешь выглядеть как
коро-ле-ва.
Посмотрев на стоящий на полу пакет недовольным взглядом, я
судорожно затрясла головой и замахала руками:
— Мне ничего не надо. Вообще ничего. Ни вещей, ни этого
сумасшедшего дома и уж тем более такого урода, как ты. Я хочу домой!
— Зачем?
— Зачем хотят домой?! Наверно, затем, что все нормальные
люди живут в своих собственных домах. — Я немного помолчала, а затем произнесла
уже более тихим голосом:
— Я говорю про нормальных людей… А тут одни ненормальные.
— Тебе тут понравится.
— С чего ты взял?! Что мне вообще может тут понравиться?!
Неужели человеку может понравиться в дурдоме?! Когда меня найдут, вас всех
обязательно сдадут в психиатрическую больницу на принудительное лечение!
Возможно, мои слова произвели на Лешика должное впечатление
— он стал проявлять признаки беспокойства: сделал еще более устрашающую
гримасу, правда, страшнее было уже некуда, и стал с нарастающей интенсивностью
раскачивать головой. Признаться, интенсивность была столь велика, что я стала
опасаться за его шейные позвонки, на которых держался здоровенный горб.
— Что ты раскачиваешься, как идиот?! А впрочем, ты и так
идиот! Мне вообще странно, что ты понимаешь человеческую речь.
Я понимала, что перегибаю палку, что мои высказывания могут
мне дорого стоить, но мои нервы были на пределе и совершенно не поддавались
контролю. Лешик тяжело запыхтел, и я почувствовала, как от него пошли
враждебные флюиды. Он посмотрел на меня таким злобным взглядом, что у меня
побежали мурашки, и плавно пропел:
— Я скажу моему па-пе, чтобы он приказал тебя убить. Я те-бя
засушу и сде-лаю гербарий. Мертвая ты бу-де-шь очень послушная. У ме-ня уже
есть сотня бабо-чек и полсотни стре-коз. А те-перь у ме-ня бу-дешь ты. Я
по-ло-жу те-бя под большое стекло.
Как только урод вышел из комнаты, я постаралась унять все
нарастающую дрожь, охватившую мое тело. Я представила себя, засушенной, под
стеклом. От этой малоприятной картинки мне стало совсем плохо. Меня может
погубить мое поведение, а это значит, что я должна его изменить.
В конце концов, я нормальная, а они сумасшедшие. Бог мой,
мне никогда не приходилось общаться с психически ненормальными людьми! Да еще
ладно бы с одним, а ведь их целый дом.
Я взяла пакет и вытряхнула его содержимое на пол. Передо
мной лежало довольно дорогое белье и другие не менее дорогие вещи. Облачившись
в легкое ярко-лиловое платье, я завязала волосы тугой разноцветной резинкой и
подкрасила губы.
Что ж, придется бороться с этими чокнутыми их же методами.
Выйдя из «своей» комнаты, я заглянула в гостиную. В центре
комнаты, на нежно-голубом ковре с необычно длинным ворсом сидел урод и
рассматривал какой-то красочный эротический журнал. Увидев меня, он быстро
отложил журнал в сторону и спросил взволнованным голосом:
— Ты уме-ешь со-би-рать мо-заи-ку?
— Умею, — выпалила я, придав своему лицу самое дружелюбное
выражение.
— Тог-да по-шли в мою ком-нату, по-про-буем со-брать
«Тита-ник».
— Какой еще «Титаник»?
