Мой голос заметно дрожал, а из груди вырывались еле слышные
стоны.
— Травки у меня нет. Ею Лешка балуется. Так что если ты
увлекаешься наркотой, обращайся к моему сыну. Он по этому делу мастер. Его
хлебом не корми, дай косячок забить.
Неожиданно пахан замолчал и слегка подтолкнул меня в
гостиную. Я не удержала равновесие и упала прямо на белоснежный кожаный диван.
— Посиди. В ногах правды нет. А что это у тебя такой видок?
— Какой?
— Словно тебя вывели из состояния клинической смерти минуты
три назад, не больше.
— Самочувствие плохое.
Меня знобило, в ушах стоял гул. Пахан был не просто пьян, он
напился до поросячьего визга и с трудом стоял на ногах. Он по-мужицки грубо
притянул меня к себе и, с трудом выговаривая слова, спросил:
— Тебя кто-то напугал?!
Мне захотелось быть откровенной и рассказать, что
происходило в комнате урода несколько минут назад, но я каким-то шестым
чувством понимала, что моя откровенность может выйти мне боком. Если пахан
знает о пристрастиях своего сына к наркотикам, то, вероятно, он знает и о
совершенно дикой любви своего сына к животным, в частности к своей собаке. Я
тщетно пыталась унять охватившую меня лихорадку и сама не заметила, как перешла
на шепот:
— Я же сказала, что у меня плохое самочувствие.
— Ты трясешься как осиновый лист. Я же говорю, тебе нужно
выпить виски.
— Я не пью из горла…
Я бы и в самом деле не отказалась от дозы спиртного. Это
помогло бы снять стресс. Пахан подошел к стеклянному шкафу, достал ярко-розовую
рюмку и налил в нее виски до самых краев.
— Я думаю, так пойдет. Может, тебе еще и шоколадку поломать?
— Спасибо. Не надо.
— Тогда расслабься и получи удовольствие, — недобро
засмеялся пахан и чокнулся с моей наполненной рюмкой своей полупустой бутылкой.
— Мы люди простые, звезд с неба не хватаем. В кино не снимаемся, фотографам не
позируем. Живем себе тихо-мирно в своем доме и никому не мешаем. У нас тут как
маленькое государство. Своя маленькая республика. Нам не западло и прямо из
бутылки выпить. Что-то не о том стал говорить. Я хочу сказать тост. Я хочу
выпить за тебя и моего единственного любимого сына. За то, чтобы вы нашли общий
язык, и за то, чтобы у вас было все чики-чики. Я думаю, тебя в детстве учили
подчиняться воле старших.
Решительно отодвинув рюмку, я резко встала:
— Я за это пить не буду.
— Как это? — опешил пахан.
— Так это. Не буду, и все. За твоего извращенца, наркомана
сына. Я не сделаю даже и глотка. А выпить — выпью. Алкоголь мне и в самом деле
не помешает. Совсем недавно я увидела такое, о чем даже никогда и не слышала.
Твой придурок сын спит со своей собакой. Зрелище, я тебе скажу, не для
слабонервных. Твоего сына нужно не жалеть. Его нужно расстрелять. Хотя и
понятно, почему он спит с животными. Он и сам животное. Я выпью за то, чтобы в
этом доме воцарилась справедливость, а в твоей голове наконец появился здравый,
человеческий разум. Твой сын родился больным нелюдем. У него больное
воображение и точно такие же больные рассуждения. Он не просто больной человек.
Он ошибка природы. Какая-то нелепая случайность. Словно природа на что-то или
на кого-то очень сильно разозлилась и решила выместить свое зло на одном
существе, наделив его самыми страшными качествами. Самое страшное — это то, что
ты здоров. Матушка-природа наделила тебя неплохой внешностью и, наверно, умом,
если тебе подчиняются столько здоровых и крепких людей. Непонятно, почему ты
идешь на поводу у больного человека… Почему ты не хочешь отдать его в
психиатрическую лечебницу или в какой-нибудь научный институт на исследование.
Вдруг ему можно помочь! А если нет, то, может быть, найти такое, что не даст
природе допускать такие ошибки в дальнейшем. Пойми, больному не место среди
здоровых. Больному место среди больных.
Договорив, я выпила рюмку до дна. Я не сомневалась, что мои
слова произведут эффект разорвавшейся бомбы. Пахан допил уже почти пустую
бутылку, швырнул ее в самый дальний угол и изо всей силы ударил меня по лицу.
Не удержав равновесия, я вновь рухнула на диван и, закрыв лицо руками, громко
заплакала.
— Если ты еще хоть раз скажешь о моем любимом мальчике
какую-нибудь гадость, я собственноручно тебя задушу. Мой мальчик абсолютно
здоров. А если он и в самом деле спит со своей собакой, то только потому, что
ты его не ублажаешь. На месте этой собаки должна быть ты. Замолчи, я терпеть не
могу, когда бабы ревут. Слушать тошно.
— Ты не имеешь права меня бить, — всхлипывая, сказала я.
— С тех пор как ты появилась в этом доме, я на все имею
право. В том числе и на тебя. В моем собственном доме ты будешь играть по моим
правилам.
— Я пришла в этот дом не по собственному желанию, и ты это
прекрасно знаешь. Я с радостью отсюда уйду.
Дотронувшись до своего разбитого лица, я почувствовала
теплую кровь на губе и вытерла ее тыльной стороной ладони. Я не чувствовала
боли.
Я смогла успокоить свои рыдания, но так и не смогла
успокоить душу. Мысленно я рисовала ужасающие картины своего будущего. Этот
страшный человек требовал, чтобы я переспала с его сыном-уродом. Мне хотелось
умереть от стыда и ужаса.
— Странно, почему ты не даешь моему сыну?! — не унимался
пьяный пахан. — Около года назад я видел один фильм с твоим участием. Там ты
играла шлюху. Ты играла слишком откровенно и слишком правдоподобно. Я даже
подумал, что под тебя специально написали сценарий. Наверно до того, как стать
артисткой, ты занималась именно таким ремеслом. Шлюха, она и есть шлюха, как ты
ее ни обожествляй. Ты там спала с одним легавым. Я увидел твои обнаженные
сиськи. Признаюсь, мой дружочек тогда встал, а у меня, как назло, никого не было
под рукой, чтобы разрядиться. Я тогда позвонил в одну фирму досуга и заказал
целую гвардию разноцветных девиц. Выбрал ту, что очень сильно похожа на тебя, и
оторвался по полной программе. Когда я был с ней, я не переставал думать о
тебе.
Все дальнейшее оказалось совсем неожиданным. На такой
сценарий я просто не могла и рассчитывать. Уже практически не стоявший на ногах
пахан подошел все к тому же злосчастному бару и извлек из него новую бутылку
виски. Быстро ее распечатав, он отпил ровно столько, насколько у него хватило
дыхания, и извлек из кармана пиджака… револьвер.
То, что это револьвер, я поняла не сразу, а когда поняла, то
почувствовала, как все мое тело покрыл ледяной пот.
— Что это? — Я спросила так тихо, что сама не услышала
своего голоса.
