— Что?!
— Я спрашиваю, что у тебя в руках.
— Револьвер. Ты что, никогда не видела настоящего
револьвера?
— А что у него наконечник какой-то странный?
— Это глушитель.
— Глушитель?!
— Ну да. Чтобы не было слышно, как я буду тебя убивать.
Я не могла произнести ни звука. Пахан нежно провел кончиком
пистолета по моему лицу и оскалился так, как скалятся звери.
— Тебе страшно?!
— Приятного мало, — только и смогла выдавить я из себя.
— Знаешь, это такое приятное ощущение, когда чья-то судьба
целиком и полностью в твоих руках. Мне всегда нравилось ощущение реальной
власти. Хочу — убью, хочу — помилую. Хочу — выдам замуж за своего сына.
Хорошенькая жена была бы у моего сыночка. Если бы он полностью не справлялся со
своими мужскими обязанностями, ему бы с удовольствием пришел на помощь твой
любимый свекор. У меня потенция будь здоров. Хватит не на одну невестку.
— Что это значит?
Я испуганно поджала колени и затравленно смотрела на это
страшное чудовище.
— Прежде чем тебя попробует мой сын, я хочу попробовать тебя
сам. Нужно узнать качество товара. Я, конечно, понимаю, что за товар платят
деньги, но наш товар ворованный, а это значит, что он достался нам на халяву.
— Нет!!! — крикнула я что было сил и вновь громко заплакала.
Мои отчаянные мольбы и плач не помогли. Они вызвали обратную
реакцию. Было видно, что пахан возбудился еще больше. Его брюки стали ему туги
и он без зазрения совести, которой, судя по всему, у него и не было, расстегнул
свой здоровенный ремень. Слегка ударив меня по голове револьвером, он повалил
меня на диван.
— Заткнись, или ты разозлишь меня еще больше!
Я решила бороться. Бороться, даже если эта борьба будет
стоить мне жизни. Уступить сейчас — значит не просто сдаться. В дальнейшем мне
придется уступать каждый вечер. Уступать этому обезумевшему пахану, его
придурку извращенцу сыну и всем, кто будет допущен в этот дом.
Я стала вслепую молотить кулаками воздух и почувствовала,
как на меня навалилось тяжелое пьяное тело, и безрезультатно пыталась скинуть
его с себя.
Пахан упер в мой висок револьвер и надавил с такой силой,
что я закричала от невообразимой боли. Он силой пытался раздвинуть мои отекшие
ноги.
— Пусти, сволочь, — продолжала бороться я, но перед глазами
все поплыло. Еще немного, и я просто потеряю сознание.
— Ну что ты лежишь как парализованная?! — кричал пахан
возбужденным голосом. — Ведь ты же обычная шлюха! Помнишь, как в том фильме?!
Ты же разрешала это делать легавому. Я сразу понял, хоть это и осталось за
кадром. Легавый делал с тобой все, что хотел. И тебе это нравилось, потому что
ты всегда была шлюхой. Просто раньше ты стоила копейки, а став известной
актрисой, ты стала стоить очень дорого. Ну, скажи, сколько я тебе должен, чтобы
ты пустила меня вовнутрь?!
— Нисколько!!!
— Не ври. Я терпеть не могу, когда мне врут, а особенно
бабы, лживые, изворотливые…
Пахан стал терзать мои груди, до крови прокусывал мои губы,
по-прежнему не убирая пистолет от моего виска. Я была в какой-то предсмертной
истоме и молила бога только об одном — чтобы этот страшный человек одумался,
стал милосердным и просто меня убил. Если бы моя рука могла дотянуться до
столика и взять бутылку из-под спиртного, я бы ударила его по голове…
Но моя рука не дотягивалась. Ни до столика, ни до бутылки… В
тот момент, когда пахан по-звериному грубо в меня вошел, я моментально уловила,
что он разжал руку, держащую револьвер. Револьвер упал на подушку. Этого пахан
не заметил. Он двигался так грубо, казалось, он хочет разорвать меня изнутри.
Мои стоны и кровоточащие раны возбуждали его еще больше. Дотянувшись до
револьвера, я подняла его. Надо было собрать последние силы и резко ударить
мучителя по голове. Но сил не было, а значит, нечего было и собирать. Да и
разве остановишь такое чудовище одним ударом?!
Я по-прежнему держала пистолет трясущейся рукой, дергалась
от острой боли и отвращения, но так и не могла произвести какое-нибудь
решительное действие. Пахан приподнял голову и увидел наставленное на него
дуло.
— Ах ты, гадина, отдай пистолет. Он же заряжен, — процедил
сквозь зубы.
«Он заряжен, он заряжен…» — пронеслось в моей голове. В нем
есть пуля, которая сможет остановить этот кошмар. Она поможет отомстить и
поможет выжить. Своими последними словами пахан сам подсказал, как нужно
действовать. Он подписал себе смертный приговор, который я была обязана
выполнить. Прислонив пистолет к лысому затылку, я зажмурилась и резко нажала на
курок. Почувствовав, что тело пахана обмякло и навалилось на меня всем своим
весом, я тихо вскрикнула и открыла глаза. Из его затылка фонтаном шла кровь,
пачкая меня, его и дорогую диванную обшивку. Я попыталась скинуть с себя эту
тушу и высвободиться. Мне это удалось. Я громко всхлипнула.
— Ну вот и все, — прошептала я и вытерла свою разбитую губу
краешком разорванного платья. — Вот и все. Ты никогда бы не смог стать
нормальным человеком. Никогда… Ты такой же урод, как и твой сын, хотя и имел
обычный человеческий облик. Таких, как ты, называют оборотнями. Ты и есть
оборотень.
Я сплюнула скопившуюся во рту кровь прямо на пол и, взяв
начатую бутылку, стала с жадностью пить виски прямо из горла, не обращая
внимания на терпкий, устойчивый вкус крови во рту.
Отставив полупустую бутылку, я вновь посмотрела на труп и
заметила в глазах пахана панический ужас. Значит, я смогла его напугать. Я,
такая слабая, беззащитная, растоптанная. Ад закончился, и я могу пытаться
бежать из этого дома.
Неожиданно дверь в гостиную слегка приоткрылась, и на пороге
появилась Стрелка. Она подбежала к моей ноге и лизнула ее. Я отскочила, как от
прокаженной и закричала:
— Пошла отсюда! Пошла вон! — и отпихнула собаку ногой.
Она отлетела в сторону, взвизгнула и принялась лаять. Поняв,
что на громкий лай сейчас сбежится полдома, я распахнула дверь и вытолкнула
собаку в коридор. Крепко закрыв дверь, я прислонилась к ней спиной,
прислушиваясь к тому, что творится в доме.
— Проклятая псина. Лучше бы ты так на своего хозяина лаяла,
когда он к тебе приставал.
К моему великому удивлению, все было тихо.
