— Ты по поводу того, что ты его любовница? Да тут и дураку
понятно, а иначе что бы ты делала в этом доме! Только непонятно, почему вы
спите по разным комнатам. Ты бледная, потому что вы поссорились? Он тебя побил?
А может, вы спите раздельно потому, что у тебя критические дни…
— Дурак ты. При чем тут критические дни?! Если между людьми
нормальный, полноценный секс, то и критические дни не являются помехой. Мне от
тебя незачем скрывать. Я не любовница пахана, никогда ею не была и уже вряд ли
буду. — Я замолчала, подумала о мертвом пахане и вновь повторила свою фразу:
— Я никогда не буду его любовницей. Теперь уже точно никогда
не буду. Никогда. Ни здесь, ни на том свете.
— А при чем тут тот свет? Ты что пахана хоронишь… У него
здоровье знаешь какое, он всех переживет. Он может две бутылки виски выпить, и
ничего. Он кого хочешь перепьет. Да и не только перепьет, но и переживет.
— Я его не хороню. Я хочу знать, что ты о нем знаешь.
— А что я должен знать? Я не понимаю, к чему ты клонишь?
— Мне кажется, что ты все прекрасно понимаешь, просто
издеваешься надо мной самым наглым образом. Если ты что-то видел и что-то
знаешь, то лучше скажи. Не нужно ходить вокруг да около. В этом нет никакой
необходимости. Ты поможешь мне выбраться на свободу, а я заплачу тебе за это
хорошие деньги.
— Ты что, богатая, что ли?
— Не богатая. Только с тех пор, как я стала жить
самостоятельной жизнью, я вывела для себя одно золотое правило: любая помощь
требует материального вознаграждения. В наше время за красивые глаза никто не
помогает. Нет бабок — и не будет никакой помощи. Нынче даже доброе слово денег
стоит.
— Я что, похож на альфонса?! — не на шутку разозлился Макс.
— А ты считаешь, что помощь оказывают только альфонсы?
— Я считаю, что деньги с женщины может взять только альфонс.
— Бред. Если и вправду так думать, то можно считать
альфонсами все мужское население нашей страны. Мужики стали хапугами. Они уже
не смотрят на женщину с восхищением, а только и думают, как с нее побольше
урвать.
— Я к таким мужикам не имею ни малейшего отношения. Мне
кажется, что ты тоже что-то не договариваешь. Что я должен знать о пахане?
Я немного прокашлялась, уже в который раз вдохнула побольше
воздуха и начала свой малоприятный допрос.
— Когда ты приехал в дом?
— Я же тебе сказал, час назад.
— И весь этот час ты пил с паханом?
— Пил с паханом.
— А затем ты пошел ко мне, а пахан к себе?
— Я его в постель не укладывал и теплым одеялком не укрывал.
Я только видел, как он пошел в сторону своей спальни и дождался, пока у него
захлопнется дверь. Я и должен был дождаться. А то если бы он к тебе на
трахатушки собрался, я бы вторым не пришел…
— Да пошел ты со своими трахатушками. Ты же ко мне явно
пришел не трахаться?!
— Нет, — немного смутился Маке. — Я пришел к тебе на
разговор.
— И на этом спасибо. И где вы с паханом пили?
— Как — где? Ну где он обычно пьет? В гостиной.
— А говорят, пахан пил в гостиной еще в двенадцать часов.
— Может быть. Когда я в нее зашел, он уже был достаточно
пьян. Он сидел на диване с рюмкой виски и разговаривал с кем-то по мобильному
телефону. Как увидел меня, махнул рукой и был просто счастлив, что я составил
ему компанию. Пахан привык пить в одиночестве. Он не любит пить с пацанами.
Только я могу составить ему компанию. Он искренне мне обрадовался.
— А разве пахан бывает искренним?
— Бывает. По крайней мере со мной — бывает. Как с другими,
не знаю.
— И как он выглядел? — Мой голос предательски задрожал, я
боялась сорваться и забиться в истерике.
— В смысле?
— В смысле того, все ли с ним было в порядке?!! — крикнула я
и подтянула колени к подбородку.
— Все в порядке… А что у него должно быть не в порядке?
— Может, у него затылок как-то не так выглядел?!!
— Нормальный затылок. Обыкновенный…
Не выдержав, я упала на пол и забилась в истерике.
Перепуганный Макс сорвался с места и принялся меня успокаивать.
— Что происходит? — спрашивал он, прижимая меня к себе.
— Ты что-то знаешь!!! Ты что-то знаешь, но не хочешь мне
говорить!
— Да что я должен знать, черт бы тебя побрал?!
Я сделала над собой усилие и успокоилась.
Макс не мог пить с паханом хотя бы потому, что пахана больше
нет. Я убила его собственными руками и скинула в пруд. Мне не могло все это
померещиться. Я всегда мыслила здраво и никогда не страдала ночными
галлюцинациями. По всей вероятности, такими галлюцинациями страдает Макс.
Возможно, он хорошенько выпил и напутал со временем, а возможно, он вообще
сидит на наркотиках и абсолютно не ориентируется во времени.
— Макс, а ты травку употребляешь? — задала я довольно
бестактный вопрос, от которого еще больше заволновалась.
— Травку?!
— Ну да… Коноплю, например.
— Коноплю — нет. Из травки я употребляю только укроп и
петрушку, — нервно усмехнулся Макс.
— Я имею в виду наркотики…
— Ну, так выражайся яснее. Я похож на наркомана?
— Не похож.
— Ну, тогда зачем спрашиваешь?
— А у тебя со временем никогда никакой путаницы не было?
— Не было. Да в чем, собственно, дело-то?! Ты что меня за
нос-то водишь?! Я что, на лоха похож?! — не на шутку разозлился Макс и
посмотрел на меня крайне недобрым взглядом.
Я, конечно, далеко не психолог и никогда не отличалась
особыми знаниями в этой области, но, посмотрев в честные глаза Макса, подумала,
что он не лжет. Скорее всего, он пил с паханом. Конечно же пил, от него так и
разит перегаром… Но только не сейчас. Намного раньше… До того, как я пришла в
комнату и как его убила…
