— Привет! — весело приветствовала я его и похлопала по
уродливому плечу. — Где твоя псина?
— В ком-на-те.
— Что ж так?
— Она пе-ре-нервни-ча-ла и ре-ши-ла отдохну-ть.
— Хорошее дело. Мне очень приятно, что ты так заботишься о
своих близких. Ты ей подушку под голову положил?
— За-чем?
— Да так, чтобы ей удобнее было. Кстати, а почему ты не
завтракал?
— Те-бя ждал. А ты че-го та-кая весе-лая?
— По тебе соскучилась, — решила я порадовать урода. Урод и в
самом деле повеселел и, похоже, даже смутился. Он переминался с ноги на ногу,
залился алой краской, словно только что сваренный уродливый рак.
— Ой, да ты покраснел…
— Я застеснял-ся.
— А я и не думала, что ты это умеешь.
Немногим позже мы мирно сидели в столовой и наблюдали за
тем, как Елена Михайловна хлопочет по хозяйству. Она принялась сервировать
стол, предварительно покрыв его накрахмаленной белоснежной скатертью. После
нашего откровенного разговора я очень прониклась к этой по-своему несчастной
женщине и уже не держала на нее зла. Вполне возможно, она откажет мне в помощи
и не придаст моей просьбе значения. По-человечески ее можно понять. Эти люди
стали ей самыми близкими и дорогими. Это ее жизнь, ее судьба.
Пахан дал ей крышу над головой, спас от тюрьмы и доверил ей
воспитание своего единственного сына. Это ее семья, а предают семьи только
нелюди. Семью можно оставить, можно из нее уйти, но только не предать… Тот шаг,
на который я ее толкаю, равносилен предательству, и она вряд ли его изберет. И
будет права.
— Па-па не проснул-ся? — поинтересовался урод у
домработницы.
— Спит. Он вчера очень хорошо выпил. Ты же знаешь, после
каждой великой пьянки он спит до самого вечера. Я не буду его будить, пусть
хорошенько выспится. Когда проснется, накрою ему отдельно.
При воспоминании о пахане мне стало невыносимо муторно и я
чуть было не свалилась со стула. Они еще не знают о том, что пахан никогда не
зайдет в столовую и не потребует свою порцию, что его больше нет, он никого не
побеспокоит своим присутствием. Они еще не знают. Увидев Макса, я облегченно
вздохнула. Макс был не один. Рядом с ним сел мордоворот по имени Женька. Значит
так называемых гостей ночевало двое. Но тогда кто же был тот, с которым мне
довелось встретиться на кухне?.. Кто обещал меня убить и превратить мою жизнь в
вечный ад? Кто? Я хорошо помню его запах. Запах дешевого табака с какой-то
горьковатой примесью. Это особый запах, я узнаю его даже из тысячи. Может, в
табак был подмешан наркотик, а может, и нет. Сейчас этого запаха не слышно.
Теперь я как та дрессированная собака, которая ищет преступника по запаху. Кто
бы он ни был, ночной незнакомец, он представляет реальную опасность. Он вхож в
дом… Он хорошо в нем ориентируется… Он болен… И, конечно же, он маниакален…
— Что с вашим лицом? — как ни в чем не бывало
поинтересовался Макс и пододвинул к себе тарелку.
— С лестницы упала.
— Она при мне свалилась, — вмешался мордоворот. — Шарахается
ночью по всему дому. Непонятно, как только кости целы. Лестница-то ведь
капитально крутая. Можно было и сотрясенье заработать.
— А вы врачу не показывались? — поинтересовался вежливый
Макс.
— А какой тут может быть врач? Тут, по-моему, вообще с
медициной туго, — заметила я. — Подыхать будешь — никому никакого дела. Мало
того что я свалилась с этой ужасной лестницы, так меня еще эта гадкая собака
покусала. Говорят, от таких беспородистых дворовых собак бывает бешенство.
Конечно, хорошо если бы меня врач осмотрел. Все-таки псина дебильная,
непривитая. От нее любую заразу подцепить можно.
Я многозначительно посмотрела на урода.
— Кто тебя покусал, Стрелка, что ли? — удивился мордоворот.
— Она самая.
— Как же она тебя покусала?! Это же самое безобидное
существо. Она и мухи не обидит.
— Может, она муху и не обидит. Да только я не муха. Она мне
чуть полноги не оттяпала.
— Стрел-ка ничем не бо-леет, — влез в разговор урод. — Она
все-ми при-вивка-ми при-вита. Ее часто ку-пают различны-ми шампу-нями. Она
очень чистоплот-ная со-ба-ка.
— Собаки не бывают чистоплотными, — как-то обреченно сказала
я и шмыгнула носом. — Собака она и в Африке собака.
— Просто она чувст-вует, как к ней отно-сятся, и са-ма
так-же от-носит-ся. Она те-бя уку-сила за то, что ты на нее постоян-но
кри-чала. Конеч-но, она немно-го избалован-ная и при-вык-ла, что все вни-ма-ние
только ей. Хо-тя Стрел-ка очень добро-душ-ная и всег-да радо-ва-лась, когда в
до-ме появлял-ся но-вый че-ло-век.
— Уволь меня от рассказов о своей псине, — резко оборвала я
его и посмотрела на Макса.
— Так, может, вас и в самом деле показать врачу? — спросил
Макс.
Его идея показалась мне ужасно глупой. Досадно, если именно
таким образом он представлял мой побег. Дураку понятно, что никто и никогда не
разрешит мне покинуть территорию дома и показаться доктору. У Макса с фантазией
совсем плоховато. Боюсь, что план предстоящего побега придется обдумывать мне
самой.
— Это не нам решать, а пахану, — сделал свое заключение
Женька. — Пахан сказал ее вообще никуда не выпускать. Даже во дворе гулять под
надзором. Уж если ей и в самом деле потребуется медицинская помощь, то он велит
врача сюда привезти.
За столом воцарилось молчание, каждый занялся своей
трапезой. Я принялась размышлять о том, кто из присутствующих сможет заменить
пахана. Может, данный престол передается по наследству и пахана заменит урод?
Но не похоже, что куча здоровых головорезов сможет подчиняться или хотя бы
прислушиваться к калеке. Значит, пахана заменит кто-то из братков.
По всей вероятности, этот кто-то будет из ближайшего
окружения, кто владеет информацией, которой владел пахан. Тогда что же будет с
уродом?
Кто же будет о нем заботиться, финансировать и создавать
комфорт? А может, пахана заменит Макс? В конце концов, он держит общак и имеет
весомый авторитет… А может, и не Макс.
Я обеспокоенно посмотрела на Макса. Макс моментально поймал
мой взгляд, и мне показалось, что он что-то придумал. Дай бог, чтобы это было
чем-то стоящим и принесло ожидаемый результат.
— Ан-на. Ты пойде-шь со мной со-би-ра-ть мо-заи-ку? — Урод
расплылся в своей заячьей улыбке, продемонстрировав беззубую челюсть.
