— Всякое бывает, мужики. Сейчас время такое. Ничему
удивляться не нужно.
— Всякое, говоришь, бывает?
— Всякое.
Мужчины глядели на Макса довольно зло, но, по всей
вероятности, рисковать не хотели.
— Послушай, ты нам давай мозги не пудри. Показывай
документы, или мы милицию вызываем. Машина в угоне, тебя сразу по статье
закроют. Это машина нашего другана Сереги Белого.
— Хорошо, вызывайте милицию. Пусть она в этом недоразумении
и разберется. Я с удовольствием с ней пообщаюсь. Пусть она и узнает всю
подноготную этой машины.
— А может, ты нам сам расскажешь подноготную этой машины?
— Да тут особо и рассказывать нечего. Я буду общаться только
с людьми при погонах, а с вами, мужики, мне разговаривать не о чем. Давайте
разойдемся с миром. Вы ничего не видели, а я вам ничего не говорил. Это машина
не вашего Сереги Белого, я вам отвечаю. Я предлагаю спокойно разойтись, как в
море корабли. Вернее не разойтись, а разъехаться. Вы езжайте в своем
направлении, а я в своем.
— Разъехаться, говоришь?
— Разъехаться.
Один из мужчин толкнул Макса и процедил сквозь зубы:
— Послушай, командир, а ты как колеса надул? Они же спущены
были. Ты случайно не в шиномонтажке работаешь?
— Нет.
— А мне кажется, в шиномонтажке. Говоришь, хорошо колеса
клеишь?
— Я такого не говорил. Я вообще не понимаю, о чем идет речь.
— Тебе по-другому объяснить?
— Мужики, что вы в самом деле?! Если надо, я вам сейчас
документы покажу.
— Давай, показывай.
— Сейчас покажу.
Макс повернулся лицом к машине, открыл дверь, нагнулся через
меня и стал рыться в «бардачке».
— Анька, слушай меня внимательно, — еле слышно прошептал он.
— Они нас живыми отсюда не выпустят. Сейчас я закрою дверь и их задержу, а ты
пересаживайся на водительское место, включай зажигание и дави на газ.
— Что?
— Что слышала и не вздумай со мной спорить. У тебя на все
про все ровно минута. Ты машину водить умеешь?
— Конечно. Я десять лет за рулем.
— Вот и замечательно. Чтобы через минуту я тебя здесь не
видел.
Я похолодела.
— Макс, а ты?
— Ты обо мне не думай. Я сам о себе позабочусь.
— Как же ты позаботишься? — На моих глазах показались слезы.
— Как же ты позаботишься, они убьют тебя, и все.
— Анька, если ты сейчас не уедешь…
— И что?
— Уезжай. Умоляю тебя, уезжай.
— Я не могу тебя оставить.
— Но ты погибнешь, дурочка.
Один из мужчин нагнулся и постучал Макса по спине ни
чем-нибудь, а пистолетом. Я чуть было не потеряла сознание.
— Командир, у тебя зрение плохое, что ли? Ты там случайно не
за пистолетом полез?
— За документами. Не могу понять, куда они подевались.
Мужчина с пистолетом перевел взгляд на меня и расплылся в
совершенно неприятной улыбке.
— Привет, красавица.
— Здрасте, — еле живым голосом поздоровалась я.
— Ты откуда такая красивая?
— Из кино…
— Ты, наверно, в фильмах ужасов снимаешься? Я, ей-богу, если
бы с тобой ночью встретился, умер бы от разрыва сердца. Наверно, кто-то
применил твой нос вместо боксерской груши.
— Я упала…
— Это ж надо так упасть, чтобы харю в черт-те что
превратить.
— А вы что, правда видели фильм с моим участием? Он
назывался «Дракула».
— Да не «Дракула», а «Ночь мертвецов», ты там самого
главного покойника играла, — покатился со смеху мужчина.
— Я никогда не снималась в таком фильме.
— Ну тогда снимешься. Ты когда бутылки на улице собираешь,
чаще морду кверху поднимай, вдруг кто-нибудь из режиссеров мимо пункта
стеклопосуды проедет и сразу обратит на тебя внимание.
Макс хлопнул меня по коленке и прошептал:
— Уезжай.
Как только закрылась дверь машины, я с ужасом посмотрела на
водительское место. Из глаз бежали слезы. Слезы страха, безысходности и
отчаяния. Нам вновь угрожает опасность. Именно тогда. А ведь нам обоим
казалось, что самое страшное позади, что наступила долгожданная свобода.
— Ну что, командир, что так долго искал документы? Ты
случайно не пистолет хотел прихватить?
— У меня нет пистолета.
— Так где документы?
— Наверно, дома оставил.
— Дома, говоришь?
— Дома.
— Ты заканчивай лапшу на уши вешать! Значит, ты и твоя горилла
тоже на охоте были. Где вы спрятались, когда дом горел?
— Мужики, я вообще не понимаю, на что вы намекаете. Я вас не
понимаю.
— Не понимаешь?
— Не понимаю.
— А мы тебе не намекаем, а говорим конкретно. Где ты со
своей гориллой скрывался и как машину на колеса поставил?!
Наверно, в другой ситуации я бы просто не смогла стерпеть
тот факт, что меня назвали гориллой, но сейчас мне было глубоко наплевать, как
бы меня ни обзывали. Это меня волновало меньше всего на свете. Бомжиха,
уродина, бичиха… Какая разница? Главное, чтобы я и Макс были живы. Это самое
главное.
— Ладно, командир, хорош тут дурака включать. Вытаскивай
свою гориллу из машины и милости просим в нашу. У нас тоже модель неплохая.
Салон со всеми наворотами.
— Зачем?
— Затем, что отъехать надобно, поговорить.
Один из мужчин по-прежнему держал пистолет, который был
направлен на Макса. Только он держал его где-то внизу, так, чтобы не привлекать
внимание проходящих мимо людей.
— Да что говорить-то, мужики? Говорить-то не о чем. Вы,
наверно, нас с кем-то перепутали.
