— МАКСА НЕ СТАЛО! — уже в который раз крикнула я, затем со
злостью посмотрела на проезжающих мимо меня безразличных людей и, разогнав
машину, с грохотом врезалась в бетонную стену.
Глава 22
Я не чувствовала боли и пребывала в полной темноте. Я
слышала чьи-то голоса, они были очень далеко, словно в другом измерении. Голоса
были разные — глухие и звонкие, пожилые и молодые.
Они доносились оттуда, где был яркий свет, но я уходила все
дальше и дальше, потому что они были безразличные, говорившим было глубоко
наплевать на то, что МАКСА НЕ СТАЛО. Я ощутила себя птицей. Свободной парящей
птицей с большими размашистыми крыльями. «Отчего люди не летают, как птицы?
Знаешь, мне иногда кажется, что я птица… Когда стоишь на краю…» Господи, это же
мой любимый монолог! В школе я перечитывала его тысячу раз. Школа… Там была
удивительная женщина, моя учительница по русскому языку и литературе
Ладейщикова Мирра Ивановна, человек удивительной внутренней гармонии. Она
обладала редко встречающимся сейчас качеством — человеколюбием. Даже имя у нее
такое необыкновенное. Мирра. От слова «мир». Она бы услышала, что МАКСА НЕ
СТАЛО, потому что таких, как она, единицы, и хвала господу, что они еще есть.
Мне казалось, что Макс где-то рядом… Можно даже дотянуться
до него рукой. Стоит только ее посильнее вытянуть… Я чувствовала, что он меня
ждет. Еще немного, совсем немного, и я обрету покой, к которому так долго
стремилась, так долго шла. Я слышу его дыхание и вытягиваю вперед руки… Но
кто-то упорно меня не пускает. Кто-то хватает меня и тащит к яркому свету. Я
начинаю кричать, пытаюсь вырваться, отбиваюсь, как могу, но силы меня покидают,
тело становится ватным, перестает меня слушаться. Собрав силы, я вновь тянусь к
Максу, кажется, что я побеждаю, что я уже сделала первый шаг. Я кричу, как
сильно соскучилась по нему, но опять возникают чужие голоса, до моего сознания
доносится фраза: «По-моему, мы сейчас ее потеряем. По-моему, все». Они меня
потеряют… Да я за вас и не держусь. Я скорчила гримасу и показала этим голосам
язык. «Не трогать меня, хрен бы вас побрал! Не трогать! Взрывоопасно!» Но эти
голоса будто меня и не слышат. Кто-то ставит мне подножку, и я медленно
открываю глаза. «Кажется, все обошлось», — слышу я.
Оглядевшись, я поняла, что нахожусь в больнице. Вся в
немыслимых капельницах и различных медицинских приспособлениях. Я постаралась
улыбнуться медицинской сестре, которая маячила рядом каким-то неясным белым
пятном.
— Пациентка пришла в себя! — крикнула она, и тут же надо
мной склонилось несколько встревоженных лиц. Врачи, как я узнала позже,
несколько долгих дней упорно боролись за мою жизнь. Я постаралась приподняться,
но голова закружилась, и я упала на подушку.
— Не вздумайте подниматься. Вам это еще рано, — строго
сказал один из врачей, ярким фонариком посветил мне в глаза и произнес какие-то
непонятные слова. Все покивали головами и разошлись. В палате осталась одна
медсестра. Она села рядом со мной и положила на колени блокнот и ручку:
— Простите, у вас есть близкие? Очень хорошо. Вы должны
сообщить нам их координаты. Мы известим их о том, что с вами случилось.
Я напрягла память и назвала номера мобильных телефонов
Светки и Дениса.
— У меня был еще один близкий человек, но его не стало. Вы
понимаете, о чем я говорю?
— Мы все кого-то теряем, а кого-то находим, — равнодушно
отозвалась сестра. — А теперь я должна заполнить карту.
— Какую карту?
— Медицинскую. Вы у нас числитесь как неопознанная.
Я представилась, но мое имя не произвело на сестру никакого
впечатления. Она спросила, где я работаю.
— Вы меня знаете, я известная актриса, — сказала я. — Вы
меня наверняка видели по телевизору. Я заплачу за лечение, я за все заплачу.
Медсестра не говоря ни слова поднялась и вышла в коридор,
оставив дверь открытой.
— Вы знаете, по-моему, у нее что-то с головой, — услышала я.
— Она выдает себя за актрису, очень известную… Но у них нет ничего общего.
— Такое случается…
— Когда ее доставили в отделение, на ней был какой-то
немыслимый мужской костюм… И даже трусов не было.
— Что?
— У нее спортивные штаны были надеты на голое тело.
— Что, белья вообще не было?
— Не было. А еще она ехала босиком.
— Босиком?
— Вообще обуви не было. Разве нормальная женщина водит
машину без белья и босиком?! И машина вроде как не ее.
— С чего вы взяли?
— При ней никаких документов не было.
— Она дала телефоны родственников?
— Родственников нет, только телефоны друзей.
— Хорошо. Немедленно позвоните и наведите справки о ее
личности.
Когда в коридоре стало тихо, я, кажется, задремала.
— Телефоны, которые вы дали, заблокированы, — недовольным
голосом сказала вошедшая в палату медсестра и проверила мою капельницу.
— Не может быть.
— Мне нет смысла обманывать.
— Что, оба заблокированы?
— Ну да. У вас есть другие номера?
— Странно. Обычно они никогда не отключают свои телефоны.
— Быть может, вы напутали с номерами?
— Нет. Тогда попробуйте позвонить моему рекламному агенту
или на киностудию.
— Куда?
— Моему рекламному агенту.
— Девушка, вы в своем уме?! — с раздражением воскликнула
сестра.
— В своем, а в чем, собственно, дело?
— Какому рекламному агенту? На какую киностудию? Вы что мне
мозги пудрите?
— Хорошо. Позвоните по этому телефону…
Я продиктовала мобильный своего рекламного агента.
Этот звонок все изменил. На следующий день я оказалась в
отдельной палате «люкс», уставленной цветами. У входа дежурил бдительный
охранник. О том, что я попала в автомобильную аварию, раструбили все газеты.
Пришла куча телеграмм, открыток, посылок и даже денежных переводов…
