Я смотрела на свое осунувшееся лицо, и это не пугало меня. Я
уже вдоволь наплакалась, мне стало казаться, что у меня закончились слезы.
Наверно, у каждого человека свой лимит слез….
Необъятный интересный мир нельзя закрыть лоскутом моей
несложившейся личной жизни. Я понимала это и не позволила себе отдаться
депрессии с потухшими глазами. Я знала, что должна продолжать жить.
Я хотела быть счастливой.
Все последнее время я никогда не была в квартире одна. Я
всегда была со Светкой. Теперь я пыталась привыкнуть жить одна. В своем
затворничестве я никак не могла уснуть по ночам. Я беспрестанно мерила шагами
пустую квартиру и однажды включила телевизор. Шел фильм с моим участием. Я села
на пол и разревелась. Потом я принялась рассматривать Светкины вещи. Меня
переполняло чувство жалости к себе, и мне не с кем было им поделиться. Я
рассматривала ее портрет и вспоминала то время, когда мы вместе ехали в поезде
в Москву из своего провинциального городка и мечтали иметь хоть какой-то угол и
хоть какую-то работу. Мы ехали в общем вагоне и с надеждой смотрели в окно. Я
нашла фотографию, где нас двое. Я стою в длинной рубашке и рваных джинсах.
Светка в сексуальном платье с люрексом с очень откровенным вырезом. Она
выставила ногу вперед и засунула палец в рот, словно порнозвезда. Нас
фотографировал незнакомый парень на перроне по приезде в Москву. Мы самым
наглым образом ему всучили фотоаппарат и начали позировать. Тогда я жутко
стеснялась из-за Светки и сказала ей, что она ведет себя вульгарно. Светка
громко смеялась и говорила, что все мужики обыкновенные самцы и мы должны
вызывать у них нормальный природный рефлекс. А затем мы принялись штурмовать
Москву и прошли трудный путь от коммуналок, общежитий, ночевок на вокзале до
квартиры в самом центре Москвы напротив храма Христа Спасителя. Когда нам было
трудно и кто-то из нас опускал руки, чувствуя себя лимитой, и хотел вернуться
обратно, другой не давал ему это сделать и помогал вылезти из дерьма, не
потеряв собственного достоинства. Мы ничего не боялись, потому что нас было
двое и все невзгоды и неприятности мы делили поровну…
Эх, Светка, Светка… Я закрыла альбом и вышла из Светкиной
комнаты.
Я вдруг открыла в квартире все шторы, посмотрела на
величественный храм Христа Спасителя и поняла, что больше не могу сидеть дома.
Я оделась, нацепила на нос темные очки, чтобы никто меня не узнал, и спустилась
в небольшое уличное кафе, находящееся рядом с моим домом. Заказав пышный омлет
и душистый кофе, я вдруг поняла, что готова вступить в новую жизнь, где я одна.
ОДНА.
Неожиданно рядом со мной появилась чистенькая, аккуратно
одетая бабулька. Она наклоняется ко мне близко-близко и тихо спрашивает:
— Вам помочь?
— Что?
— Вам помочь?
— А с чего вы взяли, что мне нужна помощь?
— Вы прячете свои глаза, а ваша неестественная бледность
говорит о том, что у вас большое несчастье и вы очень страдаете.
— Вы что, гадалка?
— Нет, — совершенно спокойно ответила бабулька. — Я просто
очень люблю людей.
— Любите людей?
— Да. Все люди добры и все неповторимы, просто мы разучились
сострадать и переживать друг за друга.
Неожиданно меня прорвало. Я попросила бабульку сесть, сняла
очки, сказала, кто я такая, и, плача, рассказала про свою жизнь. Я спрашивала,
как мне научиться жить одной, как выгнать из памяти нехорошие воспоминания и не
страдать от одиночества. Бабулька внимательно меня слушала и ни разу не
перебила.
— Вы плачете, потому что боитесь одиночества? — спокойно
спросила она.
— Боюсь. А кто ж его не боится?..
— Я.
— Вы?
— Ну да. Я двадцать лет живу одна и прекрасно себя чувствую.
В молодости я была женой, а когда муж ушел к другой, стала любовницей женатого
мужчины. Мне не понравилось ни то, ни другое. Из двух зол я предпочла третье. Я
стала жить с одиночеством.
— И вы его не боитесь?
— Нет. А разве вам неинтересно с самой собой?
— С самой собой?
— Ну да. Тем более вы известны. А известные люди, как
правило, одиноки. Счастье не торопится взять их под свое крыло, хотя некоторым
везет…
Я замотала головой, надела черные очки и чуть было не
забилась в истерике.
— Я не люблю одиночество… Я ненавижу одиночество. Я боюсь
одиночества…
— А вы полюбите, ведь оно совсем не страшное, а даже очень
симпатичное. Неужели смысл жизни заключался только в любимом человеке?
— Да нет. Я пахала как лошадь и, наверно, уделяла ему
слишком мало времени. У моей подруги его было намного больше.
— Вам незачем себя винить и считать свою жизнь законченной.
Мне семьдесят, и я считаю, что она только начинается. У меня погиб единственный
сын, а моей пенсии не хватает даже на то, чтобы оплатить коммунальные услуги.
Вот мне и приходится то просить милостыню, то мыть посуду в этом кафе. Я не
отчаиваюсь. Я надеюсь на лучшее. А вам вообще незачем отчаиваться, ведь у вас
есть любимая работа, признание, уважение публики… Когда-то я часто бывала в
театре, а теперь билеты мне не по карману.
— Оставьте мне телефон, я буду присылать вам билеты на
каждый свой спектакль.
— Спасибо.
Женщина написала мне свой телефон и протянула сложенный
листок бумаги.
— Теперь вы должны думать только о себе, ни в чем себе не
отказывать, научиться себя баловать и жить с собой в ладу. Вы не одна. Теперь
вас двое. Вы и одиночество. Вы должны заботиться о нем, а оно будет заботиться
о вас. Я уверена, что у вас все получится. Вот увидите. А что касается мужчин…
Они так непостоянны… Значит, он был не ваш. Ваш никогда вас не предаст и не
ляжет в постель с вашей подругой. А что касается вашей подруги… Значит, она
никогда не была подругой… Подумайте об этом. Рядом с вами были совершенно чужие
люди, и как хорошо, что все открылось сейчас, потому что дальше могло быть
намного хуже.
Посмотрите на себя, вы совершенно ослабли от слез и плохих
эмоций, а на улице прекрасная погода. Солнышко. Вон как слепят лучи от куполов
храма. Вы живете где-то недалеко?
— В соседнем доме.
— Вы уже счастливая.
— Счастливая? Почему?
— Потому что в Москве нет места красивее, чем это! Вы и сами
красивы. Посмотрите, на вас обращают внимание мужчины.
— Мужчины?!
