Еще одна странность поджидала меня в ванной.
Там на бачке унитаза стоял рулон туалетной бумаги самого плохого качества. Я
пощупала пипифакс: да уж, следующий по жесткости — только наждак! Зато на
держателе красуется нежно-розовая, трехслойная «катушка» с запахом персика. Не
время, конечно, обсуждать вопрос, зачем ароматизировать то, что отправится в
канализацию, но к чему Свете два варианта бумаги, и опять — самый дешевый и
вызывающе дорогой? Кстати, купленный в том же «Гривеннике» рулон измотали
больше чем наполовину, а персиковое безумие осталось почти целым. Шампунь, гель
для душа, зубная паста и мыло удивления у меня не вызвали: простые, недорогие
средства.
Глава 10
Комнат оказалось две. Одна выглядела обжитой,
хоть и обставленной старой мебелью, но уютной. Похоже, Светлана испытывала
большие финансовые трудности, у нее даже не было современного телевизора, на
тумбочке высился двадцатилетней давности ящик.
В маленькой спальне стояли небольшой диван,
письменный стол и кресло — все новое, купленное, похоже, не более месяца назад.
Но постельные принадлежности, плед и даже занавески отсутствовали.
Я вернулась в большую комнату, села на
продавленный диван, потом встала и отправилась на кухню. Первое, на чем
задержался взгляд, была большая коробка с пиццей. Я открыла крышку. Кто-то съел
несколько кусков, а на мойке обнаружились две вымытые тарелки и пара чистых
чашек… Здесь явно ужинали двое.
Меня заколотило в ознобе. Сразу вспомнилась
страничка из рукописи. Светлана Лукашина побежала купить Владимиру Мерзкому
пиццу, она хотела таким образом продемонстрировать свою любовь к убийце Вари.
Просто бред! Ни один нормальный человек в это не поверит. Но я сейчас нахожусь
в квартире Светланы Лукашиной и вижу коробку, к крышке которой степлером
прикреплен чек.
Я осторожно открепила бумажку и сунула в
сумку. Неужели графоман и впрямь решил воплотить свой детективный шедевр в
жизнь? Он прислал мне отрывок из рукописи… последняя фраза там была про
кассиршу из пиццерии… Что она сказала Светлане? Надо узнать, где тут поблизости
торгуют фастфудом, найти кассиршу и поговорить с ней. Похоже, я имею дело с
психом. Он играет со мной, как кошка с мышкой! Мстит госпоже Васильевой за то,
что та, являясь председателем жюри, не приказала присудить награду автору
гениальной книги «Десять негритят»!
Я вскочила на ноги. Хватит сидеть, надо
действовать! Для начала нужно снова переговорить со всеми соседками, которые
обожают смотреть в глазок.
Татьяна распахнула дверь и улыбнулась мне, как
старой знакомой.
— Че? Потрепались с Килькиной? Это она бумажку
содрала?
— Немедленно расскажите все, что знаете, —
рявкнула я.
— Не люблю про соседей сплетничать, — закатила
глаза Таня, — и не уверена, лично не наблюдала… просто… ну почудилось!
— Начинай, — приказала я.
Таня вытерла руки о фартук.
— Может, зайдете? Только туфли скиньте, я на
грязь нервная.
Крохотная кухня сияла удивительной чистотой,
наверное, Таня с утра до ночи ходит по квартире с тряпкой и у нее явно нет
домашних животных. Не успела последняя мысль прийти в голову, как из комнаты с
громким мяуканьем вышла кошка-сфинкс, одетая в вязаную кофточку.
— Какая красавица! — воскликнула я. — Похожа
на инопланетянку.
Таня подхватила киску и положила ее воротником
себе на шею.
— Это моя доченька, — с гордостью сказала она.
— Маркиза, победительница конкурсов, умница, вот только мерзнет все время, а
летом, если солнце сильно печет, ее надо кремом от загара мазать.
— Давайте вспомним сегодняшнее утро, — велела
я.
Татьяна стала гладить голову Маркизы.
— Встали мы поздно, вчера на выставке до
вечера проколготились, котят всех продали. Повезло, влет весь помет ушел. Миша,
муж мой, правда, сегодня с утра на рыбалку подался, у него работа сменная, три
дня через три. А я до десяти провалялась. Пошла в туалет, слышу скрип Светкиной
двери, она у нее такой звук издает, противный. Ну и посмотрела для порядка в
глазок. Никого постороннего не увидела, только Килькина свою дверь открывала.
Ну и запало мне сомнение: небось Наталья Петровна к Лукашиной шастала. Зачем?
Ума не приложу! Может, это совпадение просто, да только дверь Светкина
скрипела. Но не пойман — не вор.
— Как вы узнали, что Света умерла?
Таня заморгала.
— Просто! Менты вчера приехали, зашумели, у
нас здесь двери и стены картонные, расселить давно обещают, другие дома снесли,
а наш никак. Я еще очень удивилась, когда Светка сюда въехала, здание идет под
снос, прописаться здесь невозможно.
— Почему? — спросила я.
Таня с удивлением посмотрела на меня.
— Не понимаете? Жильцам должны квартиры
хорошие дать, меньшую площадь не имеют права предложить! Если даже на одну у
вас было сто метров, то и поселят в таких же хоромах. У нас тут кое-кто
развелся, теперь по две фатерки загребут, шельмы! И никакие операции с
недвижимостью в домах под снос производить нельзя, а Светка сюда два года назад
попала, когда уже все решения по дому были приняты. Ленка болтала, что у
Лукашиной любовник богатый, видела она Светку в центре, в дорогом ресторане,
но, думаю, перепутала. Кому пьяница нужна… Хотя…
Таня сняла кошку с шеи и положила ее на
полукруглый диванчик.
— Мне-то кажется, что Светка не пила. Не пахло
от нее, хотя порой невменяемая делалась. Наверное, не бухала, а кололась! Вот
жизнь какая штука! Я вчера Светку живой видела и здоровой, а теперь она
померла. Жуть берет, когда понимаешь — мы на нитке у Бога висим.
— Вы вчера видели Лукашину? Когда? — уточнила
я.
— Ага, — закивала Таня. — Мы с Мишкой с утра
подались на выставку, в семь уехали, чтобы место хорошее занять! Котят отлично
продали, «розетку» получили, я прям от радости чуть не заплакала, да, видать,
рано радоваться-то было…
Я внимательно слушала рассказ.
Пока Таня собирала кошку домой, складывала
вольер, миски, поводки и прочее, Миша куда-то исчез. Она стала искать мужа и
обнаружила того пьяным в кафе у входа.
— Идиот! — налетела Татьяна на супруга. —
Кретин! Как теперь машину поведешь?
