Ольга надула щеки и унеслась из комнаты. Кеша,
трясясь от смеха, последовал за женой, Маня прижала руку к щеке.
— Ой, Муся, ты приколистка! Черепашка! Хорошо,
что Зая их вблизи не видела! Они такие морщинистые! И моргают
медленно-медленно.
Я схватила домработника за плечо.
— Амара!
— Иес, хозяйка!
— Когда я велела тебе звать Зайку черепашкой?
— Утром, хозяйка, — с самым простодушным видом
ответил парень, — вы на кухне тогда были.
— Точно! — вспомнила я. — Но ведь речь шла о
другом!
— О чем, хозяйка?
— Я просила тебя никогда не обращаться к Ольге
со словом «кролик» и пошутила, бросила фразу «Уж лучше б ты ее черепашкой
обозвал» или вроде того. А что вышло?
— Не знаю, хозяйка, — испуганно ответил Амара,
— я стараюсь, хозяйка! Плохо получается. Не гоните, хозяйка! Давайте я вам
спою! Во весь голос! Я очень хорошо пою!
— Спасибо, — буркнула я, — меньше всего мне
хочется сейчас слушать твои завывания. Иди на кухню, подай людям завтрак.
— Да, хозяйка. Собак не кормить?
— Почему? Они заболели? У псов понос?
— Нет, хозяйка.
— Тогда зачем лишать их корма?
— Вы сказали: «Подай людям завтрак», а про
собачек промолчали!
— Ты издеваешься?
— Нет, хозяйка, — перепугался Амара, — я очень
стараюсь, хозяйка! Мне приказали подчиняться, иначе влетит!
Я сделала глубокий вдох, потом медленный
выдох. Парень — идиот. И общаться с ним надо соответственно, каждое сказанное
мною слово может обернуться против меня.
— Амара! — тихо окликнула я домработника.
— Йес, хозяйка.
— Выйди из моей спальни, спустись по лестнице,
зайди в кухню, поставь чайник, накрой на стол, покорми собак, понял?
— Йес, хозяйка.
— Ольга — Зайка! Не кто иной! Зайка!
— Йес, хозяйка!
— Птички едят семечки!
— Йес, хозяйка, — уныло твердил Амара, — йес!
Глава 22
Минут через сорок я спустилась в столовую,
нашла там Сашу, которая допивала кофе.
— Как тебе спалось? — спросила я.
— Шикарно, — улыбнулась она.
— Все нормально?
— Супер. А что мне сегодня делать? — внезапно
поинтересовалась Саша.
Я испугалась, надеюсь, будущая поп-звезда не
ждет, что я буду ее развлекать?
— Сходи в Третьяковскую галерею, —
посоветовала я.
— Зачем? — искренне поразилась Саша.
— Картинами полюбуешься.
— То есть я вам не нужна? Может, помочь чем? —
предложила Саша.
— Спасибо, у нас уже есть один помощничек, —
улыбнулась я, — Амара! Правда, он не особо понятливый, но вернется Ирина, и
наша жизнь устаканится.
— Ясно, — с некоторым удивлением протянула
Саша, — вообще-то мне хочется в город съездить и без дела пошляться. У меня
прямо отпуск получается. Так здорово я давно не отдыхала.
— Если поторопишься, Аркашка возьмет тебя с
собой, а когда захочешь назад, позвони мне.
— Я на маршрутку сяду, — смутилась Саша, — это
очень удобно!
— Делай как хочешь, — не стала я настаивать на
своем.
Никогда не надо насильно делать человеку
хорошо. Вероятно, Саша ощущает дискомфорт, очутившись в чужом доме, ей не по
себе, кажется, что стеснила хозяев.
— Дорогая, — решила я приободрить девушку, — у
нас огромный дом, и один человек не является обузой. Поэтому чувствуй себя
свободно.
— Поняла, — кивнула девушка. — Вот только…
— Что? — улыбнулась я.
— Ну, — замялась Саша, — деньги… я…
— Пустяки, — улыбнулась я, — сколько тебе
надо?
Когда Саша, снабженная энной суммой, ушла, я
поднялась на второй этаж, постучалась в комнату к Дегтяреву, приоткрыла дверь и
увидела полковника с телефонной трубкой в руке.
— Понял, хорошо, постараюсь, — отрывисто
говорил он. — Что тебе?
Последний вопрос адресовался мне.
— Наверное, надо узнать все связи Владимира
Мерзкого, выяснить имена его друзей, приятелей, коллег по работе, — зачастила
я, — вероятно, он имеет дачу…
Александр Михайлович открыл шкаф, вытащил
пиджак, встряхнул его и сказал:
— Бригада работала всю ночь, девочку ищут.
Владимир Мерзкий был журналистом, ни в одном издании в штате не состоял, просто
приносил критические статьи о литературе, делал обзоры новых книг. И отовсюду
был изгнан за конфликтный характер. Мерзкий нетерпим к чужому успеху,
патологически завистлив, считает себя гением. Лет пять назад он прекратил
корреспондентскую деятельность, переквалифицировался в писатели, наваял роман и
принес его в издательство. Рукопись читал редактор Семен Фурс, она ему не
понравилась, и Семен отправил Владимиру стандартный отказ: «Ваша книга не
представляет для нас интереса». Как в таком случае поступит нормальный человек?
Я пожала плечами и сказала:
— Существует масса вариантов. Порвет нетленку
и забудет о карьере романиста. Сцепит зубы и начнет ходить по всем
издательствам. Напишет другую повесть.
…Мерзкий поступил иначе. Он стал преследовать
Фурса. Являлся каждый день в офис, требовал прочитать свой опус еще раз, кричал
о своей гениальности. Семен велел охране не пускать графомана, тогда Мерзкий
стал звонить редактору по телефону. Фурс сменил номер, Владимир подстерег его
около дома и заорал:
— Когда напечатают мою великую книгу?
— При моей жизни этого не произойдет, — не
выдержал Фурс.
И тут Владимир потерял человеческий облик,
вцепился Семену в воротник и закричал:
— Ты убиваешь рукопись, а я похищу твоего
сына! Баш на баш! Верну мальчишку только тогда, когда ты напечатаешь роман!
