— Сейчас объясню, но вначале выслушайте меня.
Жанна осталась одна дома, редкая удача для девочки, обитающей в небольшой
комнате с тремя сестрами, вот она и решила оттянуться по полной программе:
включила телик, поставила табуретку и начала делать педикюр. Процесс близился к
завершению, Жанне осталось докрасить один ноготь, когда дома появилась сестра.
Уж не знаю, из-за чего возник спор, но, похоже, девчонки подрались, и одна
вытолкнула другую из окна. Когда Жанна очутилась на асфальте, вторая
запаниковала и, понимая, что через короткое время в квартиру поднимутся либо
соседи, либо милиция, кинулась заметать следы. Она притащила тазик, губку, мыло
и убежала прочь, потеряв тапки. Думаю, у девчонки хватило ума не помчаться
вниз, наверное, она поднялась на чердак. И тут пришла Злата, увидела тело
дочери и заметила нечто, натолкнувшее ее на подозрение. Может, ее насторожил
недокрашенный ноготь, не знаю, но мать понеслась в квартиру, очевидно, ожидала
обнаружить там другую дочь и хотела ее быстро спрятать. Но в гостиной никого не
оказалось, зато на столике стоял открытый лак. Злата поняла, что Жанну
вытолкнули из окна, вероятно, она даже знала, кто убийца, схватила пузырек и
упала с сердечным приступом. Дело было именно так. Вот тогда все сходится.
Отсутствие письма, незакрытый лак, недокрашенный ноготь, незапертая дверь.
Милиции не хотелось заводить дело, вот оперативники и «не заметили» нестыковок,
списали смерть Жанны на несчастный случай. Их не насторожили даже две пары
тапок: новые розовые, которые педантичная Жанна аккуратно поместила у кресла, и
старые темные шлепки, которые потеряла убийца, убегая из гостиной.
— Когда специалисты приехали, вторых тапок уже
не было, — вдруг сказала Тельма, — и табурета, и пилок тоже.
— Куда же они подевались?
— Я унесла. Мебель на кухню, маникюрный набор
в ванную, тапки в переднюю, — перечисляла Тельма. — Элька так перепугалась, что
кучу ошибок совершила. Я ведь за Златой шла, мы вместе в магазин ходили,
продукты на месяц закупали. Денег было немного, потратить легко, вот и брали на
четыре недели. У Златки короб на колесах был, она вперед успела, а я с сумками
в руках пару раз останавливалась, отдыхала, вхожу во двор…
Тельма схватилась руками за щеки, мне стало
понятно, что она ничего не забыла, в ее памяти жива каждая минута того
страшного дня.
Поняв, что случилось, Тельма бросила пакеты и
кинулась искать Злату. Жанне уже ничем не поможешь, а хозяйка нуждалась в
поддержке. Нянька вбежала в квартиру, увидела Злату с кроваво-красными руками и
соседку, весьма любопытную особу.
— Уходите, — приказала ей Тельма, бросаясь к
Злате.
— Это лак для ногтей, — зачастила соседка, — я
перепугалась, а потом поняла…
— Убирайтесь, — зашипела нянька.
Как только любопытная бабенка умелась, Тельма
попыталась усадить Злату в кресло, но та опустилась на пол и зашептала:
— Теля! Скорей! Сейчас придет милиция! Убери
тапки Эли, спрячь табуретку и… тазик! В нем нет воды… мыло… мыло поменяй!
И тут до Тельмы дошло: таз стоял у окна
пустым, в нем не было воды, как же Жанна мыла окно? И еще, девочка была самой
аккуратной и работящей из всех сестер, она никогда не ленилась, всегда первая
бежала к плите или хваталась за тряпку. Несмотря на юный возраст, Жанна была
хорошей хозяйкой, она никогда не взяла бы для мытья окна средство, которое
предназначено для посуды!
— Верно! — подскочила я. — Оно слишком
пенистое, стекло потом не отмыть! Ну как я сама не сообразила, ведь только что
пыталась постирать гелем балетки и не сумела их отполоскать! Для стекла
используют специальный раствор.
— Или капают в воду нашатырь, — подхватила
Тельма, — Жанна отлично это знала.
— И как развивались события дальше? — насела я
на Тельму.
— Злата, лежа на полу, шептала: «Скорей, скорей,
надо Элю спасать».
— Постойте, — напряглась я, — Эля и Светлана
были в лагере! В Москве оставалась Нина.
— Нинки в городе не было, — пояснила Тельма, —
ее на два дня пригласила на дачу школьная подруга. Да и слабо ей сестру из окна
пихнуть. Нинка дохлая, все Светке в рот глядела, а та и рада стараться,
заставляла ее все за себя делать. Скажет Злата Свете коридор помыть и уйдет,
вернется — чистота кругом. Мать давай девку хвалить:
«Умница, Света, постаралась».
А та стоит, хоть бы смутилась. Я-то знала, что
не она мыла, а Нина. Четверо девчонок, воспитывались одинаково, а получились
разными. Жанна замечательная была: отличница, красавица, на нее в школе
нахвалиться не могли, и дома она без работы не сидела, очень Злату любила, все
ее желания упреждала.
А Нина глупая и трусливая. Один раз ее хотели
оставить на второй год, Сергей долго уламывал директрису, и в конце концов Нину
перевели в другой класс. Своего мнения Нина не имела, полностью подчинялась
Светлане. Света же была очень хитрой и жадной, про таких в народе говорят: «За
копейку удавится». В душе девочки жила просто патологическая ревность, она
дотошно подсчитывала все знаки внимания и могла заявить:
«Папа, ты сегодня сказал два раза „доброе
утро“ Эле, а меня не заметил, это нечестно».
Вдобавок к ревности и жадности Света обладала
талантом манипулятора. Тельма лишь поражалась, глядя, как девочка добивается
своего. Светлана постоянно ссорила сестер, дружила то с одной, то с другой,
иногда конфликтовала со всеми и извлекала из этого немалую выгоду. А еще Света
иногда впадала в агрессию или истерику. Но самой неприятной из сестер была Эля.
Внешность Элеоноре досталась ангельская, к
тому же Господь одарил ее музыкальными способностями, она единственная из всех
обладала хорошим голосом и слухом. Понимая, что Эля одаренная девочка, Злата и
Сергей отдали ее в музыкальную школу.
— Ты непременно станешь певицей, — обещала
мать дочери, — будешь выступать в Большом театре, ездить по всему миру,
разбогатеешь, прославишься.
— Да, да, — кивала честолюбивая Эля.
— Но для этого необходимо приложить много
труда, — напоминала Злата, — а ты прогуливаешь занятия. Вот Жанна даже больная
в школу ходит!
Но Эля совершенно не хотела прилагать усилий
ради будущей блестящей карьеры.
— Вы знали, кто из них родная? — спросила я.
Тельма покачала головой.
— Неужели даже не догадывались? — поразилась
я.
Бывшая няня встала и распахнула окно.
