— Колебалась я, думала, что Эля. У нее одной с
музыкой дружба была, Злата и Сергей имели музыкальный талант, и дедушка
регентом в хоре служил, все одно к одному. И Злата Элю больше всех любила.
— Мать не ровно относилась к детям? Как же это
вяжется с ее принципом не сообщать девочкам правду, чтобы ни одна не
выделялась?
Тельма опустилась на стул.
— Внешне никаких различий не было. Еда
одинаковая, одежда тоже. То, что Элю отправили в музыкалку, объяснимо: она одна
с талантом. Вот Жанне, например, новые вещи покупали, она была самой крупной,
донашивать не с кого было. Но вот взгляд! Иногда Злата так на Эльку смотрела…
Словами не передать, и ее она чаще всех ругала, хотя повод был: Эля уж слишком
ленивая получилась, и злости в ней через край было. Но потом я засомневалась:
наверное, Эля не своя.
— Почему?
— Сергей Жанку обожал, — пояснила Тельма, — а
мужик всегда родную кровь отметит. Он ее конфетками угощал, придет домой и
Жанке под подушку карамельку сунет. Я пригляделась к Жанке: рослая в папу, кроткая
в мать. Было в ней душевное благородство, а оно только генетически передается,
хоть десяти языкам ребенка обучи, не станет он в душе широким, если от мелких
родился! Конечно, музыка мимо Жанны прошла, она к математике тяготела, но ведь
это ничего не значит. Колебалась я, то на Жанку подумаю, то на Элю.
— А почему не на Свету с Ниной?
— Ну они точно приблудыши, — отмахнулась
Тельма, — хотя у Светы было другое мнение. Один раз я ее ремнем отлупила.
Прихожу домой и вижу: Жанка с Ниной полы трут, а Светка на диване яблоко грызет
и приговаривает:
«Мне мама тайну открыла. Я родная, вы теперь
все у меня в подчинении, поскольку из детдома взятые. Не повезло вам».
Я кивнула:
— Понятно, а что же было дальше, в день смерти
Жанны?
Тельма судорожно вздохнула.
— И Злата, и я сразу поняли — это Элькиных рук
дело, ее тапки в комнате валялись.
— Может, их другой кто надел?
— Нет, — покачала головой няня, — у них чужие
вещи неприкосновенными считались, мало у девок чего было, вот и тряслись над
своим. У каждой личная кружка, ложка. Из-за чертовых тапок, как потом
выяснилось, дело и закрутилось. Ты сама знаешь!
— Вовсе нет, — возразила я.
— Не ври-ка, — отмахнулась Тельма. — Зачем
тогда точь-в-точь такие же нацепила? Хотела мне продемонстрировать свою
осведомленность?
— Это случайное совпадение, — стала жарко
доказывать я, — пришла в гости, кот написал в туфли и…
— Не верю я в случайные совпадения, — тяжко
вздохнула Тельма, — я как эти розовые тапки увидела, сразу обмерла. Ох, не зря
ты вернулась, да еще в тапках! Разве нормальный человек будет по Москве в
домашнем разгуливать. Это мне намек!
— При чем здесь тапочки? — спросила я.
Тельма хмыкнула.
— Слушай.
Злата скончалась в машине «Скорой помощи».
Милиция приехала не сразу, тело Жанны, прикрытое тряпками, довольно долго
пролежало во дворе. Тельма успела убрать все компрометирующие детали. Почему
она это сделала? Злата попросила няньку.
— Жанне уже не помочь, — шептала она, — не
надо Эле жизнь ломать, ты с ней потом поговори, наверное, несчастный случай
произошел, они возиться начали и добаловались. Эли вообще в городе не должно
быть, в лагере она, пусть все так и думают. Это моя последняя просьба!
— Глупости! — стала переубеждать хозяйку
Тельма. — Тебя вылечат.
— Пообещай, что будешь молчать, — прошептала
Злата, — поклянись на иконе.
Пришлось няньке крестить лоб, только тогда
Злата хоть немного успокоилась. Нарушить клятву Тельма, хоть она и была
неверующей, побоялась. Но и откровенно побеседовать с Элей собралась лишь после
того, как семья отплакала девять дней. Эля стала изворачиваться, врать, но в
конце концов нянька приперла воспитанницу к стене, и та, заливаясь слезами,
рассказала правду.
В лагере было очень плохо, кормили ужасно, а
из развлечений была только дискотека, но и ту устраивали не каждый день, потому
что дряхлый магнитофон постоянно ломался. Вот Эля и решила податься в Москву.
Кроме всего прочего, ей очень хотелось помыться: в лагере были сложности с
водой, в душ детей водили раз в неделю.
Денег у девочки не было, но это ее не смутило,
она села на электричку без билета и добралась до столицы. Был рабочий день, и
Эля очень надеялась, что в квартире никого не будет. Она специально выбрала для
визита в город пятое число. Накануне Злата получила зарплату, а Эля знала: мать
очень боится растратить деньги попусту, сегодня в полдень она, Тельма и Жанна с
Ниной отправятся затариваться крупой, консервами, сахаром и прочим на месяц.
Лукашины считали каждую копейку, поэтому процесс закупки займет не один час,
мать, сестры и нянька будут ходить по лавкам, выискивая самые дешевые харчи, а
Эля спокойно помоется, поест в тишине, залезет в копилку Нины, вытащит оттуда
пару десяток и уедет в лагерь. Элечка иногда разбойничала в заначке у наивной
сестры и очень веселилась, когда Нина, пересчитывая «богатство», изумлялась:
— Ну что же это такое! Думала, у меня сто
рублей скопилось, а тут всего восемьдесят! И как я просчиталась?
Глуповатая Ниночка даже не думала о воровстве,
она искренне полагала, что ошиблась. В общем, радужным планам Эли не суждено
было сбыться. Накануне Нину пригласили на дачу, и Злата отпустила дочь. А
пятого числа за несколько кварталов от дома Лукашиных торжественно открылся
огромный супермаркет, и первым десяти покупателям была обещана совершенно
невероятная, семидесятипятипроцентная скидка, вот Злата с Тельмой и помчались к
магазину: они твердо вознамерились быть среди счастливчиков, поэтому
отправились к восьми утра, хотя открытие было назначено на час дня. Мать
сказала Жанне:
— Выспись спокойно и приходи в три. Незачем
всем в толпе у закрытых дверей толкаться. Мы с Телей все сами купим, а ты
поможешь отнести.
Жанна, обрадовавшись свободному времени,
помылась и села делать педикюр. Привести в порядок ногти ее сподвиг презент от
отца. Накануне вечером Сергей пришел с работы и принес дочке новые домашние
туфли.
— Папочка, — ахнула Жанна, — какая красота!
Розовые! С пуховыми помпончиками! Где ты их взял?
— Там таких больше нет, — усмехнулся Сергей, —
носи на здоровье!
