— Так вы покажете вашу берлогу? — спросил д’Агоста. — Или хоть то, что от нее осталось?
— Разумеется. — Пендергаст повернулся к нему. — Здесь — одна из старейших частей Дофин-стрит, самый центр Французского квартала — настоящего Французского квартала.
Д’Агоста что-то проворчал. Служитель на другой стороне стоянки поглядывал на них с некоторым подозрением.
— Вот этот, к примеру, прекрасный особняк в неоклассическом стиле, — объяснил Пендергаст, — построил один из самых известных первых архитекторов Нового Орлеана, Джеймс Галлье-старший.
— Здесь, похоже, теперь гостиница, — заметил д’Агоста, глядя на вывеску.
— А вон то великолепное здание — знаменитый дом Ле Претра. Построили его для некоего зубного врача, который приехал сюда из Филадельфии еще во времена испанцев. В тысяча восемьсот тридцать девятом году его купил плантатор по имени Ле Претр за двадцать с лишним тысяч долларов — в ту пору целое состояние. Он принадлежал семье Ле Претр до семидесятых годов прошлого века, но потом семья пришла в упадок. Теперь здесь видимо, дорогие квартиры.
— Верно, — сказал д’Агоста.
Служитель, хмурясь, двинулся к ним.
— А через дорогу, — продолжал Пендергаст, — дом в креольском стиле, где некоторое время проживал Джон Джеймс Одюбон, вместе с супругой, Люси Бейквел. Теперь там небольшой, но интересный музей.
— Простите, — вмешался служитель. Он щурился и от этого стал похож на лягушку. — Здесь слоняться не положено.
— Мои извинения! — Пендергаст сунул руку в карман и выдернул пятидесятидолларовую купюру. — Очень опрометчиво с моей стороны — забыл вас поблагодарить. Я одобряю вашу бдительность.
Служитель расплылся в улыбке и взял банкноту.
— Я вовсе не… Большое вам спасибо, сэр. Можете не спешить.
Улыбаясь и кивая, он направился к своей будке.
Пендергаст, казалось, не спешил уходить. Он слонялся взад-вперед, заложив руки за спину, поглядывая в разные стороны, словно в музее, а лицо его выражало задумчивость, печаль — и что-то еще, совсем непонятное.
Д’Агоста старался подавить растущее раздражение.
— Так мы будем искать ваш старый дом? — не выдержал он.
Пендергаст повернулся к нему и пробормотал:
— Уже нашли, дорогой Винсент.
— Где?
— Прямо здесь. Рошнуар стоял на этом месте.
Д’Агоста сглотнул и посмотрел на залитую асфальтом площадку уже другими глазами.
Налетевший порыв ветра подхватил кучку грязных обрывков, закрутил, завертел. Где-то мяукала кошка.
— Когда дом сгорел, подземный склеп отсюда убрали, фундамент залили, развалины снесли бульдозером. Несколько лет это место пустовало, а потом я сдал его компании, которой принадлежит стоянка.
— Так земля все еще ваша?
— Пендергасты не торгуют недвижимостью.
— А.
Пендергаст повернулся.
— Рошнуар стоял чуть в глубине, перед ним был английский парк. Еще раньше это был монастырь — огромное здание с эркерами, башенками, площадкой на крыше. Неоготический стиль, довольно необычный для нашей улицы. Я занимал угловую комнату на втором этаже. — Он махнул рукой в пространство. — Одно окно выходило на дом Одюбона и реку, а другое — на дом Ле Претра. Эти Ле Претры… Часами я смотрел в их окна, словно на сцену: обитатели входили, выходили, скандалили… Весьма поучительный пример скверных семейных отношений.
— А с Хелен вы познакомились в музее Одюбона, что через дорогу? — Д’Агоста пытался перевести разговор в русло, более близкое к их задаче.
Пендергаст кивнул.
— Несколько лет назад я одолжил им первое издание одюбоновских «Птиц Америки», для выставки, и меня пригласили на открытие. Музей всегда мечтал прибрать к рукам этот экземпляр, принадлежавший нашей семье. Его получил еще мой прапрадед — по подписке, от самого Одюбона. — Пендергаст помолчал. В тусклом свете фонарей его лицо казалось призрачно-белым. — Как только я вошел в музей, то сразу заметил на другой стороне зала молодую женщину, которая смотрела на меня.
— Любовь с первого взгляда? — спросил д’Агоста.
На лице Пендергаста опять появилась слабая полуулыбка.
— И сразу как будто весь мир исчез, никого не стало. Она меня буквально сразила: белое платье, а глаза такие голубые… почти синие, с фиолетовыми искорками. Очень необычные, я таких не встречал. Она сразу подошла и представилась, сама взяла меня за руку, я едва успел опомниться. В ней не было ничего напускного… Только ей одной я и мог доверять. Безоговорочно… — сказал Пендергаст дрогнувшим голосом, потом заставил себя встряхнуться. — Не считая вас, мой дорогой Винсент.
Д’Агосту удивил брошенный подобным образом комплимент.
— Спасибо.
— Какой же умилительный вздор я тут лепетал, — живо продолжил Пендергаст. — Все ответы лежат в прошлом, но нам самим погружаться в прошлое не следует. И все же для нас — для нас обоих — важно начать именно отсюда.
— Начать? — повторил д’Агоста. — Скажите, Пендергаст…
— Да?
— Если говорить о прошлом, то я кое-чего не понимаю. Для чего им, кто бы они ни были, понадобилось так утруждаться?
— Боюсь, я вас не понимаю.
— Добыть натасканного льва, подстроить гибель немецкого фотографа, заманить вас с Хелен в лагерь, подкупать стольких людей — для этого понадобилось много времени и денег. Чрезвычайно сложный замысел. Гораздо проще похитить или устроить автомобильную аварию здесь, в Новом Орлеане… — Он осекся.
Пендергаст задумался, потом медленно кивнул:
— Именно. Очень интересный вопрос. Но не забывайте, что сказал наш друг Уизли: один из заказчиков говорил по-немецки. И турист, которого загрыз лев, был немец. Возможно, то, первое убийство — не просто маневр для приманки.
— Я и позабыл, — признался д’Агоста.
— И если так, то затраты более оправданны. Вашу гипотезу, Винсент, прибережем на потом. Я убежден, что в первую очередь нам следует как можно больше узнать о самой Хелен — если удастся.
Пендергаст извлек из кармана сложенный лист бумаги и протянул его д’Агосте.
Лейтенант развернул листок, на котором изящным почерком Пендергаста был написан адрес: «Мекэник-стрит, 12, Рокленд, штат Мэн».
— Что это?
— Прошлое, Винсент. То место, где она выросла. Ваша следующая задача. А моя… здесь.
14
Плантация Пенумбра
— Еще чашку чаю, сэр?
— Нет, Морис, благодарю. — Пендергаст взирал на остатки раннего ужина — кукурузный суп, зеленый горошек, окорок под кофейным соусом — с видом самым что ни на есть удовлетворенным.
