Она кивнула в ответ, захлопнула свой компьютер и убрала его в сумку. Лоусон хотел что-то спросить, когда зазвонил ее телефон и женщина, извинившись, достала мобильник, чтобы ответить. Она разговаривала по-французски. Голос у нее был низкий, вибрирующий. Вирджиния закончила разговаривать и убрала телефон.
– Вам передали список посвященных лиц? – спросил Лоусон.
– Я с ним ознакомился, – кивнул Дронго, – семь человек, среди которых руководитель Еврокомиссии, руководитель МВФ и пятеро руководителей крупнейших национальных банков Европы. Но там не было ни одного американского банкира. Или вы предпочитаете иметь дело только с американскими политиками?
– Не задавайте вопросов, на которые не получите ответа, – посоветовал Лоусон, – и не считайте меня настолько осведомленным человеком. Я даже не уверен, что знаю весь этот список. И тем более не могу точно знать, кто из американских банкиров или политиков иногда входит в контакт с нашими друзьями. Это не моя сфера компетенции, господин эксперт.
Объявили выход на посадку. Вирджиния взяла свою сумку и, поднявшись с места, стала дожидаться, когда первыми пройдут мужчины.
– Проходите, – предложил Дронго женщине, пропуская ее первой. Она несколько удивленно взглянула на эксперта, но прошла вперед.
– Не советую так делать в Америке, – неожиданно сказал Лоусон, – американские женщины могут воспринять подобный жест как оскорбление. Их борьба за равные права иногда принимает комический характер.
– Я знаю, – кивнул Дронго, – видимо, Вирджиния – американка, и поэтому она несколько смутилась.
– Точно. У нее отец – китаец американского происхождения, а мать – француженка. Вот такое интересное сочетание.
Они шли по коридору, направляясь к выходу к лайнеру.
– И еще один момент, о котором я должен вам сообщить, – сказал Лоусон, – пока мы еще не вошли в самолет. Она будет не только переводчиком, но и вашим телохранителем. У нее есть разрешение на ношение оружия.
– Вы полагаете, что мне может угрожать реальная опасность?
– Не знаю. Но если произошла утечка информации из такого закрытого места, как наш клуб, то сведения о вашем расследовании также могут оказаться у тех, кто устранил Цзина Фенчужа. И тогда им может не понравиться ваш визит в Соединенные Штаты, – очень тихо пояснил Лоусон.
– Теперь я уверен, что абсолютных секретов не существует, – усмехнулся Дронго, – если даже в такой организации, как ваша, невозможно гарантировать сохранение любой тайны.
Глава восьмая
Перелет проходил спокойно. Вирджиния, накрывшись пледом, почти сразу уснула. Она сидела у окна, очевидно намеренно выбрав себе это место. В следующем ряду Лоусон сидел рядом с Дронго. Оба не спали. Лоусон заказал себе мартини, эксперт попросил принести томатный сок, который смешал с водкой и густо поперчил. В самолетах он позволял себе спиртное, даже этот коктейль, известный под названием «Кровавая Мэри».
– Мне всегда было интересно с вами встретиться, – признался Лоусон, – в детстве я зачитывался рассказами о Шерлоке Холмсе и патере Брауне. Вы, наверное, читали Честертона?
– Конечно. И еще о комиссаре Мегрэ и Ниро Вульфе, – добавил, улыбнувшись, Дронго, – такие книги полезно читать для развития воображения.
– Говорят, что детективы стыдно читать, а не писать, – заметил Лоусон, – и вообще потребители такого чтива люди недалекие.
– Это говорят неудачливые писатели, – рассмеялся Дронго, – многие выдающиеся произведения Достоевского на самом деле детективы. Борхес вообще считал, что все великие произведения двадцатого века так или иначе являются детективами. И потом, насколько я знаю, ваш бывший премьер-министр Маргарет Тэтчер не скрывала своей любви к подобной литературе. Вряд ли баронессу можно было назвать недалеким человеком.
– Возможно, вы правы, – вежливо согласился Лоусон, – но в книгах все бывает легко. Шерлок Холмс по грязи на ваших брюках сразу определяет, из какого района Лондона вы прибыли, но в реальной жизни дела обстоят сложнее. Про вас говорят, что вы умеете читать людей как открытую книгу. Я не прошу вас выдавать ваши секреты. Но как вам это удается? Я знаю, что вы изучали психологию.
– Именно поэтому я обращаю внимание на детали, которые обычно упускают из виду остальные люди, – пояснил Дронго. – Нужно внимательно следить за выражением лица собеседника, его жестикуляцией, возможными прикосновениями к своему телу, движениями и, конечно, реакцией на слова или выражения. Кроме того, почти любой опытный наблюдатель или психолог прекрасно знает, что у человека всегда есть слабо контролируемые мышцы лица, которые выдадут любого собеседника, каким бы опытным лгуном и притворщиком он ни был. Мой отец мог узнавать по тембру голоса говорившего, когда человек врет, а когда говорит правду, даже сидя в другой комнате. Не видя самого собеседника.
– Вы говорите об «истинных» или «правдивых» мышцах лица? – уточнил Лоусон.
– Именно о них. Все знают, что человек может притворно улыбаться, но эти самые мышцы его выдают. Особенно на лбу. Поэтому ложь собеседника становится очевидной при внимательном наблюдении за ним. Причем искусство беседы состоит не в том, чтобы слушать и слышать, о чем говорит вам собеседник, но и разговаривать с ним, стараясь давать ему различную информацию, наблюдая за тем, как он на нее реагирует. Ведь когда говорите вы, ваш собеседник невольно расслабляется и тогда те самые «правдивые» мышцы лица выдают его настроение, чувства, эмоции, истинное отношение к вашему разговору и к вам.
– Это общие рассуждения, – сказал Лоусон, – а мне интересна ваша методика наблюдения за людьми. Давайте перейдем к более конкретному исследованию. Мне интересно: что именно вы можете сказать обо мне?
– Вы действительно хотите знать или вас интересует это в порядке эксперимента? – спросил Дронго.
– И то и другое, – ответил Лоусон, выжидательно глядя на своего собеседника.
– Еще одна проверка, – добродушно произнес Дронго и, увидев, как Лоусон пытается что-то сказать, быстро добавил: – Нет, нет, я пошутил. Мне самому будет интересно дать ваш психологический портрет и свериться с оригиналом.
Лоусон усмехнулся, но было заметно, что эта усмешка далась ему с некоторым напряжением.
– Вы рациональный человек, – начал Дронго, – умеете маскировать свои чувства, прятать их под вывеской хладнокровного равнодушия. Когда мы оформляли билеты, я видел, как вы мгновенно определили, на каких местах мы будем сидеть, когда нам выписывали эти места в самолете. Значит, вы имеете математические способности. Судя по вашей одежде, вы уделяете большое внимание своему внешнему виду. Вам хочется нравиться женщинам и своим собеседникам. Полагаю, что вы были женаты несколько раз. По образованию вы, конечно, юрист или криминалист. Но преподавать вы начали недавно. До этого вы работали на практической работе, полагаю, что в разведке, причем аналитиком, раз вам доверили общение со мной и помощь в расследовании этого дела. Кроме того, во время разговора о бывшем директоре ЦРУ вы подчеркнули слово «бывший». И этим невольно выдали себя, так как это слово вы произнесли с горечью. Вы уже на пенсии и преподаете в Итоне.
