На этаже для слуг ее отвели в маленькую комнату, раз в пять меньше, чем спальня у нее дома. Здесь стояла железная кровать с обтянутым тиком матрасом, одеялами серого цвета и подушкой, маленький буфет, столик с тазиком для умывания, но без кувшина. Под кроватью простой ночной горшок из белого фарфора. Потолок скошенный, так что выпрямиться во весь рост можно только в одной половине комнаты, а на слуховом окне коричневые занавески, тонкие и неподшитые. Линолеум на полу на ощупь напоминал лед, но рядом с кроватью лежал маленький коврик. Сердце Эмили упало. Тут было чисто, холодно и очень мрачно по сравнению с домом. Сколько девушек точно так же стояли в этих дверях, сдерживая слезы и понимая, что бежать некуда и это лучшее, на что они могут надеяться?
— Спасибо, миссис Кроуфорд, — хрипло проговорила она.
— Альберт принесет сюда твой сундучок. Распакуешь вещи, а когда позвонит мисс Вероника, — экономка указала на звонок, который Эмили не заметила, — спустишься вниз и поможешь ей одеться к ужину. Теперь ее нет дома, а то я бы привела тебя к ней.
— Да, миссис Кроуфорд.
Через минуту Эмили осталась одна. Ее охватил ужас. Все, что у нее есть, — это сундучок с одеждой, кровать, узкая и жесткая, как доска, и три одеяла, чтобы согреться. У нее нет воды, кроме той, что она принесет сама и нальет в тазик; у нее нет света, если не считать одной свечи в подсвечнике с отколотой эмалью. И она должна быть на побегушках у женщины, которую даже не видела. Джек был прав: наверное, она сошла с ума. Почему он не запретил ей, почему тетя Веспасия не упросила ее не делать этого?
Но Джека беспокоило вовсе не ее одиночество, голый пол, холодная постель, ночной горшок, тазик для умывания или необходимость повиноваться звонку. Он боялся потому, что в этом доме кто-то совершил убийство — дважды, — а Эмили была незваным гостем, который пришел для того, чтобы попытаться поймать убийцу.
Почувствовав, что у нее дрожат колени, Эмили села на кровать. Пружины скрипнули. Ей было холодно, а в горле першило от сдерживаемых слез. «Я здесь для того, чтобы найти убийцу, — убеждала она себя. — Роберта Йорка убили, а Далси вытолкнули из окна, потому что она видела женщину в пурпурном платье и рассказала об этом Томасу. В этом доме есть что-то нехорошее, и я выясню, что это. Тысячи девушек, десятки тысяч по всей стране живут точно так же. Если они могут, значит, и я смогу. Я не трусиха. Я не сбегу, потому что мне страшно, и уж точно не потому, что эти люди мне неприятны. Они не одержат надо мной верх еще до того, как я приступила к делу!»
В половине шестого зазвонил звонок, и Эмили, поправив чепец перед маленьким зеркальцем на каминной полке и потуже завязав фартук, взяла в руки свечу и спустилась вниз, чтобы предстать перед Вероникой Йорк.
На лестничной площадке она постучала в дверь спальни и, получив разрешение, вошла. Эмили не стала разглядывать комнату: во-первых, она ее уже видела, а во-вторых, любопытство выглядело бы неуместным. На самом деле ее интересовала сама Вероника.
— Да, мэм?
Вероника сидела на изящной табуретке; на ней был белый халат с поясом, а черные волосы свободно спускались на спину, подобно шелковым лентам. Лицо бледное, но изящное, глаза большие и темные, как вода в торфяном озере. Тонкая кожа вокруг изящного носа и под глазами слегка отдавала синевой, и по теперешней моде она была слишком худа. Ей требуется турнюр
[9]
, чтобы сделать узкие бедра пышнее, и подкладки, увеличивающие бюст. Но Эмили не могла не признать, что Вероника красивая женщина, обладающая индивидуальностью и утонченностью, которые производят более сильное впечатление, чем просто правильные черты. Ее лицо светилось страстью и умом.
— Я Амелия, мэм. Миссис Йорк наняла меня сегодня днем.
Вероника вдруг улыбнулась, и на ее лицо вернулись краски, словно в серой комнате зажглась лампа.
— Да, знаю. Надеюсь, вам здесь понравится, Амелия. Вам тут удобно?
— Да, мадам, спасибо, — мужественно солгала Эмили. Ей предоставили все, на что могла рассчитывать горничная. — Вы будете одеваться к ужину, мэм?
— Да, пожалуйста. Синее платье; думаю, Эдит повесила его в первый шкаф.
— Да, мэм. — Эмили прошла в гардеробную и вернулась с синим платьем из вельвета и тафты с глубоким вырезом и пышными рукавами. Ей потребовалось несколько минут, чтобы найти подходящие нижние юбки и достать их.
— Да, все правильно. Спасибо, — согласилась Вероника.
— Хотите уложить волосы до того, как надевать платье, мэм? — Именно так одевалась сама Эмили, чтобы не уронить на платье булавку, волосы или кусочки пудры, не посадить пятно от духов.
— Да.
Вероника сидела неподвижно, пока Эмили причесывала ее и полировала шелковым шарфом длинные блестящие пряди. Волосы были красивыми: густыми и темными, как море в безлунную ночь. Интересно, Джек смотрел на них с таким же восхищением? Она заставила себя отбросить эту мысль. Не самое подходящее время для ревности.
— Мы все немного расстроены, — сказала Вероника, прерывая ее мысли. Эмили увидела, как напряглись ее плечи и проступили мышцы на шее. — Боюсь, с моей предыдущей камеристкой случилось… ужасное несчастье.
Рука Эмили, державшая расческу, замерла в воздухе.
— О. — Она решила делать вид, что ничего не знает. Слуги ей не рассказывали, а та девушка, которую она изображает, не могла прочесть о «несчастье» в газете. — Мне очень жаль, мэм. Должно быть, вы очень расстроились. Она сильно пострадала?
— Она погибла. — Голос Вероники был еле слышен. — Выпала из окна. Но не волнуйтесь, это произошло не в той комнате, куда вас поселили.
Эмили видела, что Вероника наблюдает за ней в зеркало, и придала своему лицу удивленное и сочувственное выражение, понимая, что нужно следить за собой и не переусердствовать.
— Как ужасно, мэм. Бедняжка! Я буду очень осторожна. И вообще я никогда не любила высоты. — Эмили принялась укладывать волосы Вероники и скреплять булавками, так чтобы виски оставались открытыми. В другое время она делала бы прическу с удовольствием, но теперь слишком нервничала. Нужно проявить сноровку, чтобы не дать повода для сомнений в ее профессионализме. — Как это случилось, мэм? — Подобное любопытство было естественным.
Вероника вздрогнула.
— Не знаю. Никто не знает. Никто не видел, как это случилось.
— Значит, это было ночью?
— Нет, вечером. Мы ужинали.
— Как ужасно, — сказала Эмили, надеясь, что в ее тоне больше сочувствия, чем любопытства. — Надеюсь, у вас не было гостей, мэм.
— Были. Но, к счастью, это обнаружилось уже после их ухода.
Эмили больше ни о чем не спрашивала. Слуги расскажут, кто приходил в тот вечер, хотя она могла побиться об заклад, что среди гостей был Джулиан Данвер.
