Хедебю покрутила на пальце обручальное кольцо, потом спросила:
— Почему вы так считаете?
Лунд перевернула несколько страниц заключений и отчетов, лежащих перед ней.
— Тут говорится, что преступник действовал в приступе ярости. Но тело вытащили из дома, перевезли в Минделунден…
— Чтобы запутать следствие, — вставила Хедебю. — Чтобы мы подумали, будто убийца — безумец. Криминалисты утверждают, что на его одежде была ее кровь. Как…
— Давайте послушаем, что скажет Лунд, — предложил Брикс и в ответ на недовольный взгляд Хедебю добавил: — Если вы не возражаете.
Лунд смотрела на них и пыталась разобраться в иерархии их взаимоотношений. Если судить только по должности, то выше стоит Хедебю. Но Брикс всегда был силен друзьями и связями, так было с момента его появления здесь, в разгар следствия по делу Бирк-Ларсен. Похоже, решила Лунд, своих связей он не утратил.
— Анна Драгсхольм боялась убийцы, — сказала Лунд. — Причем уже в течение некоторого времени. У мужа был мотив, но никаких проявлений насилия у него раньше не зафиксировано. Она никогда не жаловалась на него. Я думаю…
Лунд немного нервничала под напряженным, холодным взглядом Хедебю.
— Я думаю, что убийца хотел что-то заявить, оставляя тело у столба в Минделундене. Слишком заметное место. Слишком значимое, чтобы проигнорировать такой поступок. Слишком… ужасное. Непохоже, чтобы пьяный человек, поссорившийся с бывшей женой, импульсивно принял такое решение.
Рут Хедебю поджала губы:
— Итак, убийца хотел что-то сказать?
— Да.
— Но, как видно, у него не получилось? А иначе нам не пришлось бы ломать над этим голову?
— Верно. — Лунд закрыла досье и отодвинула его от себя. — Если только настоящий убийца не дожидается определенного часа.
— Зачем ему это?
— Я не знаю. Чем занималась эта женщина до замужества?
— Много чем. — Брикс раскрыл свою папку. — Анне Драгсхольм было тридцать девять лет. Училась в Соединенных Штатах. Работала в благотворительных и некоммерческих организациях в Африке и в Азии. Оказывала кое-какие юридические услуги «Международной амнистии» и датской армии. Нигде долго не задерживалась.
— Что именно она делала для военных?
— Консультировала по правовым вопросам. Ее посылали на Балканы, в Ирак, на Кипр. Последняя поездка была в Афганистан.
— У нее остались связи в армии?
Брикс листал бумаги.
— Похоже что нет. Если не считать того, что она ежемесячно жертвовала одному ветеранскому клубу тысячу крон. Это весьма щедро.
В дверь постучали. Брикс вышел, оставив Лунд наедине с Хедебю, которая раздраженно постукивала по столу безукоризненно накрашенными ногтями.
— Это всего лишь мои догадки, — сказала Лунд.
— Догадки — ваш стиль, как я слышала.
Лунд задели ее слова.
— Если я права, значит вы что-то упустили. Нужно вернуться — в дом, в парк, в те места, где бывала Драгсхольм. Нужно как следует поискать…
Хедебю смотрела на нее изучающим взглядом.
— Вы так думаете?
— Я же говорю — это всего лишь мои догадки.
— И вы думаете, что если бы вы работали здесь, то расследование велось бы по-другому?
— Я этого не говорила. И вообще приехала сюда только по просьбе Брикса. Простите, если разочаровала вас…
В комнату вернулся Брикс, держа руки в карманах.
— Муж только что признался. И в убийстве, и в том, что отвез тело в парк.
— Он объяснил, почему решил отвезти ее в Минделунден? — спросила Лунд.
— Он признался! — отрезала Хедебю и стукнула ладонью по столу. — Долго же мы этого от него добивались.
— Поздравляю. — Лунд взялась за свою сумку.
Хедебю уже встала, заговорила об адвокатах, обвинениях, судебных слушаниях.
— Вовремя, однако. Я уже начинала беспокоиться, — сказала она напоследок, бросила на Лунд цепкий взгляд и ушла.
Брикс сел за стол.
— Спасибо, что приехали. Как я уже говорил, вам заплатят за этот день.
— Не стоит. Всего несколько часов. Я ничего не сделала. И мне действительно пора. Сегодня у сына день рождения. Поймаю такси, не волнуйтесь.
Он не двигался.
— Поздравляю, — повторила она.
— Признание получил Свендсен. Вам он никогда не нравился.
— Он не умел слушать. Не делал того, что я просила. А еще он подонок.
Леннарт Брикс поднялся, пожал ей руку, затем распахнул перед ней дверь.
— Все равно большое спасибо, — сказал он.
Мюг Поульсен ждал Рабена в той же комнате, где он встречался с женой. Диван-кровать стоял теперь немного по-другому — с тех пор другой заключенный принимал посетителей, в помещении пахло потом и торопливым сексом.
Поульсен был тщедушным человеком с печальным лицом. От своих ранений он практически оправился, осталась лишь небольшая хромота. Одет он был в армейский камуфляжный костюм. Когда Рабен вошел, Поульсен обнял его, засмеялся.
— Прости, что не прихожу чаще. — Говоря это, он не смотрел Рабену в глаза. — Много дел в клубе. Да и вообще… — Его слабый голос растаял в тишине.
— Луиза говорила, что ты мог бы помочь мне с работой.
— Сделаю что смогу. — Поульсен вытащил из кармана вырванный из блокнота листок. — Не знаю, пригодится тебе это или нет. Они ищут плотника. Их шеф тоже раньше служил. Может, ради своих немного нарушит правила. — Он передал листок с фамилией и номером телефона Рабену. — Он сержант в отставке. Ну и наслушался я военных историй, пока договаривался. В общем, через пару месяцев там будет работа.
— Он в курсе, где я?
— Да, в курсе. Он уже и раньше помогал нам. Пусть Луиза свяжется с ним, и он пришлет необходимые бумаги. — Поульсен помолчал, будто собираясь с духом перед тем, как задать трудный вопрос. — Ты теперь готов, Йенс? Тебе, кажется, лучше.
Рабен убрал листок в карман.
— Мне лучше.
— Мы должны помогать друг другу. В клубе ветеранов вам подскажут, где найти жилье. Я оставлю Луизе номера телефонов до отъезда.
Он искоса поглядывал на Рабена и нервно ерзал — точно так же, как перед отправкой на задание.
— Куда ты уезжаешь? — спросил Рабен своим сержантским голосом, ослушаться которого невозможно.
Поульсен заерзал еще сильнее.
— Опять в Афганистан. Меня включили в состав части, которая вылетает на следующей неделе. На шесть месяцев. Я даже рад. Что еще делать здесь таким, как я?
— Куда?
