— В небе. Извините, мне пора.
Брикс говорил с каким-то грузным человеком из высшего начальства — одним из тех загадочных людей, которые сидели на верхнем этаже и обычно не снисходили до общения с подчиненными.
— Мы можем поговорить? — спросила Лунд, прерывая их беседу.
Человек в дорогом костюме замолчал на полуслове, смерил ее надменным взглядом и отошел. На лице Брикса отразилось разочарование. Опять.
— В чем дело?
— Помните тот день, когда Странге ездил в центр для беженцев в Хельсингёре? Я тогда преследовала убийцу Гуннара Торпе. Кто-нибудь проверил алиби Странге?
— Да, — недовольно сказал он.
— Он был с кем-нибудь из оперативников?
— Нет. Они разделились раньше. К чему все эти вопросы?
Она вглядывалась в шумную толпу.
— Где он?
— На задании, — ответил Брикс, пожимая плечами. — Не знаю, почему он вызвался. Я мог бы подыскать кого-то другого.
— На каком задании?
— Надо отвезти Рабена в Хорсерёд. Они сейчас внизу, в гараже.
При слове «Хорсерёд» она тут же вспомнила детский рисунок из Музея Сопротивления. Горестные истощенные фигуры, бредущие по снегу. И, оглядывая стены, снова попыталась представить это привычное здание в те военные годы.
— Вы бывали в Музее Сопротивления? — спросила Лунд, чем ввергла Брикса в полное недоумение. — Здесь, в подвалах, немцы пытали людей. И некоторые датские полицейские тоже. А потом отвозили их в Минделунден, чтобы…
— Мне все это известно, спасибо, — оборвал он ее. — Не сейчас, Лунд. Выпейте чего-нибудь. Постарайтесь немного расслабиться. Если сможете.
Оживленный голос из-за ее плеча воскликнул:
— Леннарт! — Улыбка не сходила с лица Хедебю. — Ты должен пойти и поздороваться с моим мужем. Он так хочет с тобой познакомиться.
— Ага, просто мечтает, — пробормотала Лунд, пробираясь к выходу.
Она спустилась в гараж. Белые полицейские мотоциклы, синие патрульные машины. Множество дверей и коридоров, ведущих куда-то вглубь. Раньше она над этим особо не задумывалась, но теперь вдруг поняла: этот подземный лабиринт был больше, чем стоящее над ним громоздкое здание управления. Он запускал свои туннели-щупальца под окрестные улицы, под соседние строения, все дальше и дальше.
Семьдесят лет назад криков отсюда никто не слышал, но все о них знали.
Тощие фигуры в снежном Хорсерёде. Призрачные голоса в пыльном, стылом гараже. Прошлое не умирает. Оно живет в настоящем.
Лунд шла между рядами машин, пока не увидела Странге. Он стоял возле своего черного «форда». Полицейский в форме помогал Рабену сесть на заднее сиденье, то есть просто прижимал рукой его голову.
— Все, можешь идти, — сказал Странге. — Дальше я сам справлюсь. Прибереги мне бутылочку пива.
Лунд, оставаясь незамеченной, наблюдала за ними. Полицейский почесал голову.
— Ты уверен? — сказал он. — Вообще-то, нас должно быть двое.
— У него рука на перевязи, — рассмеялся Странге, — да и через неделю-другую он все равно будет свободен как птица. Вряд ли он опять станет чудить. — Странге стукнул ладонью по крыше машины. — Эй! Не станешь?
Изнутри не раздалось ни звука.
— Только про пиво не забудь! — Странге шутливо погрозил пальцем копу. — Через час вернусь.
— Вот еще! — рассмеялся полицейский. — Каждый сам за себя.
Странге ухмыльнулся, проводил его взглядом и вдруг застыл в изумлении, увидев Лунд, выходящую из-за машин.
— Я еду с тобой, — сказала она.
Он долго смотрел на нее.
— Зачем?
— Просто еду, и все. — Она протянула руку за ключами от машины. — Нам нужно поговорить. Я поведу.
— В чем дело, Лунд? Ты пропустишь вечеринку.
— У меня нет настроения. Давай ключи.
Он буркнул что-то, бросил ей связку, забрался на пассажирское сиденье. Лунд села за руль и посмотрела в зеркало заднего вида.
Рабен наблюдал за каждым их движением, в полумраке поблескивали его внимательные глаза на бородатом лице. Ремень безопасности на нем был застегнут, двери заблокированы. Не убежать.
— Так в чем дело? — снова спросил Странге.
— Хорсерёд, — сказала она.
— Ну да, Хорсерёд. Это рядом с Хельсингёром.
— Спасибо, я знаю, куда ехать.
Она проехала вдоль пандуса, затем на оживленную вечернюю улицу. Во всем этом был большой плюс: ей удалось сбежать с праздничной пирушки.
Минут через пять Странге начал проявлять беспокойство.
— За нами едет автомобиль, — сказал он, когда они прорывались через заторы в центре города.
— Какой?
— На нашей полосе через одного. Он нас преследует.
Рабен не сказал ни слова с тех пор, как они выехали.
— У тебя паранойя. Просто плотное движение. Все за кем-то едут.
— Ладно. — Он глянул на панель управления. — Может, хотя бы музыку включим?
Не дожидаясь ответа, он нажал на кнопку. Приемник был настроен на волну классической музыки. Оперной. Вероятно, такую он и предпочитал, ведь машина-то его. Да, обычным полицейским его точно не назовешь.
Она послушала секунд двадцать, потом выключила радио.
— Так о чем ты хотела со мной поговорить? — спросил он.
— Чуть погодя.
Невдалеке показались огни вокзала Эстерпорт.
— А почему мы едем кружным путем?
Она бросила на него быстрый взгляд:
— Хочу показать тебе кое-что.
Вскоре Лунд перестроилась и стала сворачивать.
— Ты куда? — воскликнул Странге. — Хорсерёд — прямо!
— Это не займет много времени.
Они подъезжали к району Рюванген. Еще один эпизод из истории всплыл в памяти Лунд. Датская армия использовала здешние казармы задолго до того, как ворвались нацисты и устроили здесь свою базу. На стрельбище Минделундена тогда проводились учения и парады, а не казни. Только железнодорожная ветка отделяла теперь казармы от мемориала, которым стал парк Минделунден.
Вскоре они оказались с той стороны парка, откуда хорошо видны были длинные ряды могил, статуя матери с мертвым сыном у ее ног и три столба, торчащих из земли.
— Эй, какого черта? — крикнул сзади Рабен. — Меня жена ждет… И сын.
— Оставайтесь на месте, — приказала Лунд, выруливая на пустую парковку.
Она заглушила двигатель, вышла и встала под оголенными зимними деревьями.
В ясном небе висела половинка луны. Землю покрывал иней. Было очень тихо, хотя в низких домах по соседству виднелся свет.
