— Сегодня вечером Поульсен был убит. Соболезную.
Мысли Рабена завертелись волчком. Так бывает, когда он начинает злиться. По-настоящему злиться. Когда в нем возникает красный рев.
— Что случилось? — спросил он так спокойно, как только смог.
— Я попрошу полицейских прийти завтра. Сама я ничего об этом не знаю.
— Что…
— Все вопросы завтра.
Она глянула на часы, нахмурилась озабоченно.
Простите, что задержал, хотелось ему сказать.
Лунд сидела на пассажирском сиденье машины Странге и жевала жвачку. Она больше не курила и не испытывала желания курить, это пристрастие ушло. Странге вел терпеливо, осторожно, тихо говоря по телефону через гарнитуру.
Управление получило перевод листовок, найденных рядом с телом Поульсена. Там говорилось: «Сражайся во имя Аллаха. Убивай тех, кто ставит других рядом с Богом».
— И что это значит? — спросила Лунд.
— Очевидно, какая-то цитата из Корана.
— Что-то еще?
— Сейчас пытаются узнать, где были отпечатаны листовки.
Она просматривала данные о военном прошлом Анны Драгсхольм, которые подготовил для нее Брикс.
— Итак, — произнес Странге. — Поскольку мы теперь коллеги, настало время как следует познакомиться. Меня зовут Ульрик.
Он оторвал руку от руля и протянул ее Лунд. Длинные пальцы, даже изящные. Как у пианиста, хотя вряд ли он действительно играл на пианино.
— В управление я пришел чуть больше года назад, — сказал Странге с улыбкой, более уместной на собеседовании при устройстве на работу. — Незадолго до этого развелся, но мы прекрасно общаемся, тут никаких проблем. У нас двое замечательных детей, к нашему решению они отнеслись спокойно. Насколько это возможно, конечно.
— Я не просила…
— Дети всегда переживают, когда родители расходятся. Но я думаю, так будет лучше для всех. Из интересов могу назвать футбол и оперу, но без фанатизма. Школьником любил ходить в походы и наблюдать за птицами. Вообще любил бывать на природе. Но теперь… время… время…
— Сара, — сказала Лунд и быстро пожала его ладонь. — На следующем перекрестке поверните налево. У Поульсена были награды.
— А что насчет вас?
— У меня нет ни одной.
— Я имею в виду…
— Я понимаю, о чем вы. Просто мне нечего рассказывать.
Он посмотрел на нее непонимающе:
— У всех есть что рассказать.
— Вы были в Гедсере. Вы слышали, что обо мне говорят в управлении.
— Я не слушаю эту чушь.
— А я не говорю о ней.
Он умолк.
— Можем поговорить о чем-то еще, — предложила Лунд. — О футболе. Об опере. О походах. — Она засмеялась. — Или о птицах!
— Теперь вы насмехаетесь надо мной.
— Вовсе нет. Давайте поговорим. Я же не против.
— Да ладно, я вижу, вы хотите говорить только о деле.
Он опять уставился на дорогу. Видно, она обидела его, но не знала, чем именно.
— Налево теперь?
Появился указатель на воинскую часть Рювангена. У ворот стояло много военных, все с оружием.
— Держитесь рядом, — сказала Лунд.
Небольшой район Рюванген находился в руках военных уже более века и представлял собой скопление строений, казарм и площадок для подготовки офицерского состава. Прохождение поста охраны заняло десять минут. Пока длилась проверка, Лунд думала о Минделундене, до которого отсюда было меньше километра. От воинской части парк отделяла оживленная железнодорожная ветка, но пересечь ее не составило бы труда. Тем более для солдата. Воспоминание из школьного курса истории подсказывало, что эти два места — Рюванген и Минделунден — раньше были объединены, и поэтому нацисты, занявшие казармы, использовали старый полигон для расстрела пленных.
Совпадение? Скорее всего.
Оказавшись внутри, она словно попала совершенно в другой мир. Через завесу дождя в боевом порядке бежали группы вооруженных солдат. Мимо то и дело проносились грузовики в камуфляже и военные внедорожники. Здания на территории части были в основном в стиле кирпичной готики — тускло-красные, четырехэтажные, угловатые и внушительные.
Лунд не очень понимала, какие у них здесь полномочия. У армии была собственная полиция. Еще больше усложняло дело то, что Лунд не могла точно сказать, где заканчивалась сфера влияния Управления полиции и начиналась юрисдикция службы безопасности. Но факт оставался фактом: оба убийства совершены в городе, а не за этими высокими заборами. И самое главное — она снова занималась расследованием убийства, а значит, была на своей территории. И пусть сюда никто не суется.
Встреча состоялась в кабинете полковника Ярнвига — насколько могла судить Лунд, командира части. Разменявший шестой десяток, высокий и строгий, он не обрадовался их приходу. С ним был майор Кристиан Согард, надменный светловолосый офицер с охотничьей бородкой. Оба были в камуфляже, на плечах погоны, на груди медали. Они все обменялись рукопожатиями, но военные смотрели в основном на Странге. Это был мир мужчин.
Лунд и Странге уселись за стол напротив Ярнвига, Согард так и стоял навытяжку, словно по стойке смирно.
— Я знаю, зачем вы здесь, — начал полковник. — Мюг Поульсен. Мне звонили.
— Кто? — тут же спросила Лунд.
— Из Ольборга, — произнес он коротко, как будто это все объясняло.
— Кто конкретно из Ольборга? — не унималась она.
— В Ольборге находится Главный штаб Вооруженных сил, — подсказал ей Странге. — Брикс собирался им сообщить. Процедура…
— Процедура, — кивнул Ярнвиг.
— Какое отношение имел Поульсен к вашей части? — спросил Странге.
— Капрал Поульсен служил здесь много лет, — ответил Ярнвиг. — Он был хорошим человеком, смелым и надежным солдатом. Мы потрясены известием о его смерти.
— Сколько времени он служил?
— Впервые пришел сюда по призыву, потом подписал контракт, — сказал Согард. — Служил за границей. В обычных местах.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Вчера на утреннем построении. Месяц назад он снова к нам вернулся. Должен был отбыть в Гильменд с новой командой через неделю.
— В этом нет ничего странного — сначала уволился из армии, потом снова записался? — поинтересовалась Лунд.
— Да нет, — ответил Согард, пожимая плечами. — Некоторые ноют и стонут, пока служат. А как только окажутся на гражданке, сразу понимают, что не так уж плохо здесь было.
— Как он погиб? — спросил Ярнвиг.
Странге собирался ответить, но Лунд опередила его:
