Он двинулся к выходу из гаража. Полицейские пошли за ним.
— Вы же сами мусульманин, — сказал Странге.
— Ну и что? — Биляль и бровью не повел. — Мне приказали купить эти книги. Спросите полковника Ярнвига. За казенный счет.
Он остановился возле группы солдат у подъемных ворот. На полу лежали груды оружия, по большей части разобранного: тяжелые минометы, приборы ночного видения и многое другое, о назначении чего Лунд могла только догадываться. Биляль нагнулся, проверяя работу своих людей.
— У вас больше нет вопросов? Я занят.
Лунд приблизилась к нему, указала на его колено под камуфляжной формой. Там растекалось мокрое пятно. Красное.
— У вас кровь идет, — сказала она. — Где вы были вчера вечером?
— Здесь, ясно?
— Пока не очень, — ответила Лунд. — А вот если кто-нибудь подтвердит ваши слова, тогда все будет ясно и понятно.
— Мы улетаем на следующей неделе! — выпалил он. — А вы приходите и тратите наше время!
— Нам понадобится образец вашей крови для анализа, — сказала Лунд. — Вы согласитесь добровольно? Или мы пойдем длинным путем?
Впервые за всю беседу он проявил беспокойство.
— Только с разрешения полковника. И до его возвращения я не скажу больше ни слова.
Странге встал прямо перед ним, посмотрел в темные глаза.
— К полковнику Ярнвигу это не имеет никакого отношения. Речь идет только о вас.
Ей позвонили из Херстедвестера — мужу разрешили встречу с ней и адвокатом.
Они сидели в той же маленькой комнате с узким диваном под смятым покрывалом и слушали, как юрист зачитывал им то, что они и так уже знали: ничего нельзя сделать, пока не пройдет шесть месяцев.
— Делайте то, что вам говорят, — повторял адвокат. — Принимайте лекарства, соблюдайте все предписания.
— Он все так и делал, — сказала Луиза со вздохом.
— Если вчерашний инцидент повторится, то речь будет идти уже о годе или больше.
— Этого не повторится. — Йенс сжал ее ладонь, посмотрел на адвоката. — Обещаю. Я хочу домой. Я сделаю все, что от меня потребуется.
Ей казалось, что адвокату их дело давно наскучило: слишком много хлопот и слишком мало денег.
— Вы не оставите нас на минутку? Нам хотелось бы побыть вдвоем.
Когда он вышел, она повернулась к Йенсу, посмотрела в его ясные, умные глаза:
— Мне так жаль Мюга. Но ты нужен мне сейчас. И Йонасу. Давай не будем забывать…
— Как он?
— Все хорошо. Он снова хотел повидаться с тобой.
Рабен заулыбался. Он почти всегда выглядел как обычный, нормальный человек.
— Мы должны сосредоточиться, Йенс. Для нас самое важное — вытащить тебя отсюда. У нас шесть месяцев, нужно использовать их с толком. Может, поискать другого адвоката?
Он ее уже не слушал, и по его отсутствующему взгляду она поняла, что его мысли где-то далеко.
— Йенс? Мы будем подавать жалобу на Управление тюрем? Что еще можно сделать?
Он пожал плечами:
— Мы можем только ждать, больше ничего. Тофт сказала, мне пора на осмотр.
— Но…
Он смотрел на нее так, будто ему надоел их разговор.
— Луиза, не нам решать, когда я выйду отсюда.
Она с трудом сдерживала подступающее раздражение.
— Ты должен убедить их, что здоров!
— Я стараюсь…
— Недостаточно!
Эти слова причинили ему боль, но ей было почти все равно.
— Я ждала два года! А теперь… столько проблем… В какую школу отдать Йонаса? Где нам жить? Как я буду платить за все? Я не могу…
Он протянул руку, провел пальцами по ее темным волосам. «Даже не заметил, что я сделала прическу», — подумала она.
— Я знаю, что очень вас подвел, — проговорил он. — Я все исправлю. И для тебя, и для Йонаса. Обещаю.
Потом он поцеловал ее, приобняв за шею.
— Меня ждет Тофт с врачами. Надо идти.
— О чем ты? Йенс? Йенс!
Рабен встал, в два шага достиг двери и вышел, не оглядываясь на жену.
До процедурного кабинета в конце тюремного коридора было всего несколько десятков метров. Там находились охранник в синей форме и медбрат. Медбрат нашел фамилию Рабена в списке, поставил галочку, достал из банки две красные капсулы.
Рабен не колебался. Взял и таблетки, и предложенный пластиковый стаканчик с водой. Бросил капсулы в рот, выпил воду.
Охранник повел его обратно в камеру. Скоро надо было идти в лечебный корпус на встречу с Тофт и психиатрами. Но до назначенного часа еще оставалось немного времени.
— Можно принять душ? — спросил он.
— Для снежной королевы стараешься? Напрасно, эта штучка не про тебя — слишком шикарная.
Рабен вздохнул.
— Две минуты, — сказал охранник.
Рабен отсалютовал ему, вошел в камеру, достал сумку с умывальными принадлежностями, отправился в общий душ.
Там было пусто. Он закрыл дверь, подошел к раковине и выплюнул две капсулы, которые держал под языком, тщательно прополоскал рот водой из-под крана.
В двери не было замка. Поэтому он взял из угла швабру, подпер ею ручку, потом включил в ближайшей кабинке воду, чтобы создать какой-то правдоподобный шум, и заодно сунул голову под теплую струю.
Много месяцев назад он спрятал эти инструменты под крышкой сливного отверстия в полу, не зная еще, пригодятся ли они ему когда-нибудь и зачем. Разводной ключ и тяжелый гаечный ключ, унесенные тайком из мастерской. А еще карманный фонарик, который он взял, пока охранник смотрел в другую сторону. Все завернуто в промасленную тряпку, чтобы уберечь от сырости. Рабен опустился на колени и поднял склизкую металлическую крышку. Все было на месте и в хорошем состоянии.
Охранник постучал в дверь, крикнул:
— Рабен?
— Вы сказали — две минуты.
— Заканчивай.
Он метнулся к двери, выдернул швабру. Вовремя — охранник как раз нажимал на ручку с другой стороны. Когда дверь открылась, на пороге стоял Рабен с мокрыми волосами и сумкой с вещами — и инструментами — под мышкой. Охранник буркнул ему, чтобы он надевал куртку, а сам передал по рации, что заключенный Рабен покидает тюремный блок и направляется в психиатрию.
От одного здания до другого было недалеко, особенно если идти напрямую по газону. От одной запертой двери до другой, в тени высоких стен, вдоль электрифицированного ограждения Херстедвестера, под неусыпным взором видеокамер.
Они были так уверены в себе, в своих мерах безопасности, что обычным заключенным — и Рабен считался одним из них — разрешали совершать эту прогулку без сопровождения. Куда им бежать? Как?
