— Может, она и отвратительна, но не противозаконна.
— Эти люди презирают и ненавидят все, за что мы ратуем, — перебил его Грю-Эриксен. — Если Биргитта Аггер захочет жаловаться на то, что мы принимаем против них меры, пусть жалуется. Давайте спросим любого человека на улице и посмотрим, на чьей он стороне.
— Но закон…
— Законы делаем мы! — От добродушия, с которым премьер-министр до сих пор принимал Бука, не осталось и следа. — Я хочу, чтобы вы удовлетворили требования Краббе. Добавьте еще несколько группировок в список запрещенных. Он держит нас за яйца и прекрасно осознает это. Подпишите соглашение с Народной партией, чтобы мы имели возможность заявить об этом как можно скорее.
Бук сидел молча.
— Вы сможете это выполнить? — спросил Флемминг Россинг.
— Широкий альянс предпочтительнее.
— Широкий альянс невозможен! — нетерпеливо воскликнул Грю-Эриксен. — Теперь это очевидно, и даже вы не можете не видеть этого. Да, вы новичок в правительстве, но… — Он дал Буку время ответить, прекрасно понимая, что ответа не последует. — Значит, решено, — подвел черту премьер-министр.
Услышав новость от полиции, полковник Ярнвиг вызвал Согарда и Биляля на совещание. Все трое собрались в его небольшом кабинете и изучали графики и планы передислокации.
— Отправка этой партии и без того сопряжена с трудностями, — мрачно проговорил Ярнвиг. — Нам не нужны новые проблемы. Какое у парней настроение?
— Не очень, — признал Согард. — Нам пришлось ввести дополнительные меры безопасности и контроля как здесь, так и за границей. На этом основании кое-кто попытается отказаться от поездки.
— Сначала им придется объяснить свой отказ мне, — сказал Биляль.
— И мне, — добавил Согард. — Но солдаты имеют право отказаться от участия в боевых действиях, и некоторые воспользуются им. Не все, но…
— Если мужчина слишком труслив, чтобы сражаться, мне он там не нужен. Что еще можно сделать?
— Мы пригласили солдат и их родственников на собрание, — сказал Согард. — Завтра Биляль побеседует с ними.
— Теперь они наверняка станут спрашивать о Грюнере, — сказал Биляль. — Что мне говорить?
— Говорите правду, — ответил Ярнвиг. — Мы имеем дело с временной и нетипичной ситуацией. Она не продлится долго. Мы во всем разберемся. — Он посмотрел на каждого из них по очереди. — Мы солдаты. Наше дело — служить. Мы выполняем свой долг и не задаем вопросов. И наши солдаты знают это.
— Они это знают, — отчеканил Биляль, прежде чем успел ответить Согард.
— Хорошо. Выполняйте.
Темноволосый офицер не тронулся с места.
— Грюнер служил в одном подразделении с Мюгом Поульсеном. Женщина, которую убили первой, была юридическим советником, и у нее с ними существовала какая-то связь.
— К чему вы ведете? — спросил Ярнвиг.
— Люди будут говорить…
— Пусть болтают, — не стал дослушивать его доводы Согард. — С этим ничего не поделаешь. Мы ничего не скрываем. Полиция…
— Да, о полиции: оказывайте им всяческое содействие, — приказал Ярнвиг. — Если им что-то нужно, пусть получат это, только сначала сообщите мне.
Биляль поднялся, привычно вытянулся, но по лицу его было видно, что у него еще остались вопросы.
— А как быть с Рабеном? — спросил он. — Он ведь командовал тем подразделением. И сейчас сбежал из Херстедвестера…
— С какой стати вы примешиваете сюда Рабена? — рявкнул Согард.
— Наверняка он захочет встретиться со своими старыми товарищами, — ответил Биляль. — А это значит, что скоро он будет где-то рядом.
Согард засмеялся:
— Если он настолько глуп, я сам брошу его обратно в камеру.
Биляль даже бровью не повел.
— Продолжайте, — велел Ярнвиг.
— Я видел Рабена в деле. Он хорош. Если он не захочет, чтобы его схватили, то мы его даже не заметим. У него в расположении части друзья…
— Если вы сомневаетесь в честности моей дочери, Биляль, то скажите прямо, — перебил его Ярнвиг.
Молодой лейтенант сжал губы.
— Отлично. — Полковник кивком указал им на дверь. — Тогда всё.
Они не успели попрощаться — вошла Луиза.
— У тебя есть минутка, папа? — спросила она.
— Не сейчас. Я прослежу, чтобы к завтрашнему дню подвал освободили, тогда ты сможешь начать там ремонт.
Она замотала головой:
— Я слышала о Грюнере. Он тоже был в команде Йенса. Что происходит?
— Не знаю. — Ярнвиг смотрел на нее новыми глазами, ничего не мог с собой поделать. — Полиция говорит, что перед тем, как Грюнера убили, там видели Йенса. Его ищут с удвоенной силой.
— Господи, ты же не думаешь…
— Я не знаю, что думать. За тобой и Йонасом присмотрит полиция.
— Да, я уже заметила слежку! Но я не преступница, чтобы за мной следили.
Он надел берет, взял со стола бумаги.
— Преступник — твой муж, Луиза. В этом нет твоей вины. Если Йенс свяжется с тобой так или иначе, я прошу тебя немедленно сообщить мне.
Биляль и Согард так и стояли в глубине комнаты — молча, глядя в пол и слыша каждое слово.
— Луиза? — Полковник хотел четкого ответа. — Ты поняла меня? Ты скажешь мне о Йенсе?
Тогда она посмотрела ему в лицо, кивнула:
— Так точно.
Давным-давно, будучи строптивым подростком, она говорила с ним абсолютно таким же тоном. И точно так же данные тогда обещания ничего не значили.
— Отлично. Нам пора ехать. Я оставил пару грязных рубашек в корзине — будь добра, забери их постирать.
Она отдала ему честь. Торстен Ярнвиг пробормотал что-то и ушел в сопровождении двух своих младших офицеров.
Рубашки лежали там, где он всегда оставлял их, — в корзине возле письменного стола. А на письменном столе стоял компьютер.
Полковник, как обычно, забыл выйти из системы, а сама система автоматически отключалась только через десять минут бездействия. Луиза Рабен села перед монитором. Задумалась на мгновение, а потом опустила руки на клавиатуру.
Ее отец был командиром боевой части и потому имел доступ к такой информации, которую она никогда бы не нашла в базе данных казарменного лазарета. Где-то здесь наверняка была и Лисбет Томсен. Все, что требовалось от Луизы, — это найти ее адрес, не оставляя в системе своих следов.
Когда они останавливались возле кондитерской по пути в управление, Лунд не взяла Странге с собой, потому что знала: у него обязательно будет свое мнение о том, какой торт лучше купить, он обязательно выскажет его и будет прав, скорее всего. В тортах она мало что понимала. Поэтому купила что-то шоколадное, ведь шоколад любят все.
