— И сдохнуть, как парни? Увезите меня отсюда!
— Вам говорили о том, что датские солдаты убивали мирных жителей?
— Только не группа Рабена. — Она сжала губы.
— Лисбет, я хочу вам помочь.
— Вы не понимаете.
— Тогда объясните мне.
— Это армия, — произнесла Томсен очень тихо. — Иногда там встречаются люди, которые как привидения — появляются, исчезают… Ты с ними не говоришь, не знаешь, кто они такие. Знаешь только, что они могут делать то, что остальным нельзя.
— Кто убил тех гражданских?
— Какой-то датский офицер, который сошел с ума. Он там был. И это он вызвал нас по рации.
— Да нет же, — возразила Лунд. — Я читала материалы дела. Там не было никаких офицеров.
Она рассмеялась Лунд в лицо.
— Я же говорила, что вы не поймете. Он там был. Мы все знали, что в армии есть такие, как он.
— И что же они делают?
Глаза Томсен были неподвижны.
— Все, что хотят. У нас есть правила, у них нет. Они приходят, куда захотят. Убивают, взрывают, подкупают… Это война, но не просто мы против них. Все гораздо грязнее.
— Этот человек…
— Его звали Перк. Не знаю, настоящее это имя или нет. И я никогда его не видела.
— Перк?
— Мюг Поульсен и Грюнер говорили о нем судье. Рабен — нет, потому что не помнил. Но это не имело значения, никто им не поверил. Тот суд был только для отвода глаз. Мы все это понимали.
— А ваш адвокат? — спросила Лунд.
— Она поверила им с самого начала. Месяц назад она приезжала сюда, просила, чтобы я согласилась снова дать показания. Она хотела добиться пересмотра дела…
Крики в лесу. Мужской голос, то ли сердитый, то ли испуганный, она не разобрала. Потом услышала, как Странге выкрикивает положенные предупреждения. Он был где-то недалеко.
— Сидите здесь, — велела Лунд и вышла из машины.
Первый выстрел прозвучал, когда она добралась до края леса.
Под завесой хвойных деревьев было темно. И тут же в мозгу возникла картина: ночь в Копенгагене, склад, Ян Майер на полу — без сознания, в луже крови.
Она оставила его одного.
Второй выстрел. Лунд побежала.
Через минуту выскочила на опушку. Свой пистолет она так и не достала. Ей никогда не приходило это в голову.
На небольшом холме стояла хрупкая на вид конструкция: высокие опоры, грубо сколоченная лестница к будке наверху, обтянутый брезентом каркас стен — охотничья вышка.
По лестнице спускался человек, быстро перебирая руками.
— Странге! Странге! Господи…
Он спрыгнул на землю, как раз когда она добежала до него.
Там побывал кто-то до них. Между опорами вышки валялись обертки от батончиков, пустая бутылка, оборванные кустики брусники.
— Рабен был здесь, — сказал он. — Спецназовская школа. Он может выжить на подножном корме сколько потребуется.
— Ульрик… — выдохнула она.
Он удивленно посмотрел на нее:
— С каких это пор я не Странге?
— Никогда больше не убегайте вот так.
Он хмыкнул:
— Простите, мамочка. Но где Томсен?
— Вы поняли меня? Никогда больше…
Со стороны дороги донесся звук захлопнувшейся дверцы. Она не успела больше ничего сказать, а Ульрик Странге уже несся обратно к перекрытой бревнами дороге — гораздо быстрее, чем было по силам Лунд.
Томсен решила бежать, как только фигура Лунд исчезла за ветвями деревьев. До ее дома отсюда было полкилометра, если бежать напрямую через лес.
Перед домом стоит красный «лендровер», лодка на берегу. Если надо будет, она запросто доберется до материка. И переждет где-нибудь в тихом месте, пока шторм — кто бы его ни поднял — не уляжется.
Все ее снаряжение — запас продуктов, компас, ножи, оружие — лежит, как обычно, в шкафу под раковиной. Томсен вбежала в дом, сразу метнулась к шкафчику, схватилась за ручку. Едва приоткрыв дверцу, замерла.
Внутри змеились провода. Раньше тут никаких проводов не было. К дальней стенке скотчем приклеены пакеты со взрывчаткой.
Небрежно, пронеслось у нее в голове. Любой талиб сделал бы лучше.
Вдруг входная дверь приоткрылась, на пороге возникла высокая мужская фигура. Она вскрикнула, оглянулась в поисках оружия, но он уже прыгнул на нее, зажимая рукой рот. На Томсен смотрели синие глаза.
Рабен. Он скинул капюшон, отдышался.
— Ты до смерти меня напугал, — прошептала она. — Что ты здесь делаешь?
— Видел, как ты бежала, — сказал он. — Случилось что-нибудь?
— Подожди, как ты здесь оказался? Тут полиция из Копенгагена. Они хотят забрать меня. Говорят…
Он посмотрел на шкафчик, который так и стоял с полуоткрытой дверцей.
— Ты сюда заходил? — спросила Томсен.
— Нет.
Она показала на дверцу. Он в таких вещах разбирался. Рабен нагнулся, очень осторожно открыл шкаф.
Провод был всего лишь элементарным спусковым устройством, механическим, а не электрическим. Он тянулся к взрывчатке и заканчивался в детонаторе.
— Это для отвода глаз, — решил Рабен. — Слишком просто. Должно быть что-то еще.
Он придвинул стул к дверце шкафчика, чтобы она не захлопнулась случайно, быстро огляделся вокруг, взял ее за локоть.
— Ключи от машины?
Она кивнула на стол. Рабен взял связку.
— Пойдем, — сказал он.
Они осторожно вышли из дома. Рабен опустился на четвереньки, проверил днище «лендровера», потом с опаской приподнял капот, осмотрел и там все.
Ничего.
Послышался гул двигателя — к дому приближался автомобиль, и ехал он очень быстро.
— Куда… — хотела спросить Томсен.
Он приставил палец к губам, увел ее в подступающий к дому лес. Они спрятались среди молодых елей и стали наблюдать.
Черная машина с копенгагенскими номерами затормозила перед домом так, что ее развернуло на раскисшем от дождя грунте. Из нее выкарабкался пожилой шведский полицейский, огляделся. Еще два человека, Лунд и тот мужчина, с которым она приехала на остров, тоже вышли и направились прямо в дом.
— Надо предупредить их, — зашептала Томсен.
— Они сами о себе могут позаботиться, — процедил он сквозь зубы. — Нам пора убираться отсюда.
— Ты не знаешь…
Снова палец на губах. Она умолкла. Он был командиром в Гильменде, остался командиром и сейчас.
