– Лев оплатил протез и комфортабельную палату.
А потом забрал Королькову! Вы готовы пойти на такой расход ради постороннего
человека? Мы жуем одну тему!
– Куда Лев отвез мать? – задала я главный
вопрос.
Молотков нахмурился:
– Домой, наверное.
– Наверное?! Вы точно не знаете?
– Нет! – гаркнул врач.
– Почему?
Борис Петрович встал.
– Дарья! Я не проверяю, где оказываются бывшие
пациенты. Моя ответственность за них оканчивается на пороге клиники.
– То есть родственник может увезти старуху
куда угодно?
– Это его право. Мы оформили документы,
сделали назначение, долечиваться Корольковой предстояло либо в районной
поликлинике, либо у платного специалиста. Кажется, Лев сказал, что он мать
куда-то прикрепил, вел речь о массажисте.
– Мне непременно надо узнать, куда он увез
Анну Львовну, – с отчаянием воскликнула я. – Ну попытайтесь хоть что-нибудь
вспомнить, поможет любая зацепочка!
Молотков выпятил нижнюю губу, потом вдруг
сказал:
– Надо позвать Алису, медсестру, которая по
платным палатам старшая, она с больными и родственниками в более тесном
контакте.
– Отличная идея, – обрадовалась я.
Когда в ординаторскую вошла симпатичная
брюнетка в голубом халате, Молотков сурово сказал:
– Алиса, знакомься, это Дарья. Ее прислали от
главврача, дело государственной важности. Ты помнишь Королькову?
– Неа, – тут же ответила медсестра, – а что?
Врач ткнул пальцем в монитор.
– Читай.
Алиса близоруко прищурилась.
– А-а-а, – закивала она через минуту, – шейка
бедра с потерей памяти. Симпотная бабушка, все меня печеньем угощала. Ей сын
приносил, она его обижать не хотела, складывала в тумбочку, но не ела!
– Почему? – спросила я.
– Не нравилось, – улыбнулась Алиса, –
родственники часто приносят такие продукты, которые больным в горло не лезут.
Хотя сын у Корольковой очень хороший, не женатый, да! Такие добрые мужчины
редко встречаются! Я еще подумала, что кому-то с ним ну очень повезет, внешне
страшный, смуглый такой, на цыгана похож, борода клочками, брови лохматые,
волосы нестриженые… А душа ласковая! Думаю, он художник или скульптор. Наверное,
ему от мамы талант достался! Мне один раз поручили объявление сделать, на
бумаге, красивыми буквами, я на дежурстве этим занялась, до ночи проковырялась
– не выходит, рука кривая, черчу плохо. А тут Анна Львовна из палаты выходит.
– Выходит? – изумилась я. – Со сломанной
ногой?
Медсестра и врач засмеялись.
– Ей же сустав вшили, – пояснила Алиса, – на
третьи сутки ходуночки приносят, и вы начинаете двигаться. Многие через неделю
бойко бегают, если терпеливые и не ленятся. Подковыляла она к столу, чего-то ей
понадобилось, увидела мое «творчество» и говорит:
– Давай, помогу!
Села и враз написала, да так красиво, без
линейки. Я наутро Льву и сказала:
– Ваша мама прямо художница.
А он ответил:
– Это у нас от предков дар, в семье все с
искусством связаны.
Алиса примолкла, потом вздохнула.
– Очень добрый человек, никогда таких не
встречала.
– В чем же проявилась столь поразившая вас
доброта? – не поняла я.
Алиса повернулась к Молоткову:
– Ахметшину помните?
– М-м-м, – протянул Борис Петрович.
– Ну тот сустав, который лишний, – подсказала
медсестра.
– А-а-а, – посветлел лицом доктор.
– Помните, через полгода Королькова к нам
вернулась. Боли у нее начались в тазобедренной области. Мы ее обследовали, и
оказалось, что протез ни при чем, у нее был ишиаз. Ее подлечили, а пока она
лежала, с Ахметшиной познакомилась.
– Извините, но я ничего не понимаю, –
остановила я девушку, – кто такая Ахметшина?
– Старушка, ее из дома привезли, – стала
просвещать меня Алиса, – зять бедолагу ударил, она упала и ногу сломала! В
семье у них все алкоголики, кроме старушки, ясное дело, никто сустав не купит.
А тут к Александру Юльевичу олигарх пришел. Хоть у нас и муниципальная
больница, да есть гениальный хирург по фамилии Каза. Прямо волшебник, к нему
все попасть хотят, ну и приехал очень богатый мужик, привез жену и два сустава.
Цирк! Он на всякий случай лишний купил, вдруг врач один протез испортит? Ерунда
полнейшая, но у богатых свои причуды. Александр Юльевич все замечательно сделал
и хотел вернуть второй сустав. А олигарх испугался.
– Ничего не возьму, плохая примета из больницы
домой вещь тащить, оставьте себе.
Вот так и образовался лишний протез, Каза его
Ахметшиной поставил, пожалел ее. Бабка потом по палатам ходила, свою историю
рассказывала, и к Корольковой забредала. Один раз я ее в туалете нашла, в
слезах, ну и спросила:
– Болит нога?
Ахметшина помотала головой:
– Нет. От зависти плачу. Вон у Анны Львовны
сын какой, будто на работу сюда бегает. Моя же дочь запойная, кто меня отсюда
заберет? Вечно в больнице держать не станут, выпишут, и как до дома добираться?
Денег нет! А зять! Видишь шрам на руке? Это дочерин муж меня ножом порезал, я к
врачу не пошла, не захотела позора! Вон как криво зарос!
Наверное, она и Корольковой пожаловалась,
потому что Лев ее на такси отвез и никому ни слова не сказал о своем поступке!
– А вы откуда узнали? – намекнула я на
нестыковку в рассказе.
Алиса схватила сушку.
– У нас на входе раньше бомбисты дежурили, их
недавно прогнали, шлагбаум поставили, сделали платную парковку. Лев мать одел и
меня попросил: «Сделайте любезность, помогите мне Анну Львовну отвести к машине,
я сумки понесу».
Алиса взяла старуху под руку, сын подхватил
вещи, троица вышла к поджидавшему их автомобилю, и тут Лев воскликнул:
– Вот олух беспамятный! Не взял таблетки! Мне
Борис Петрович лекарство приготовил, такое в аптеке не купить. Пожалуйста,
побудьте с мамой, я мигом обернусь!
Алисе он нравился, поэтому она согласилась:
