– Вы жена Игоря?
– Да, – подтвердила Анна.
– И моя мать?
Королькова взяла со стола чайную ложку.
– Нет. Ты не моя дочь! И не Игоря! Но я знаю,
кто произвел тебя на свет. Если ты готова меня выслушать, могу рассказать.
Я попыталась кивнуть.
– Хорошо, – Королькова провела по столу
ладонью, – слушай! Начну с нашего знакомства с Игорьком.
Глава 31
Игорь понравился Анечке с первой встречи, они
вместе подавали документы в институт, и девочка сразу обратила внимание на
приятного паренька. Правда, лица его не было видно, нос у юноши прикрывала
марлевая повязка, подбородок охватывал бинт, а верхняя часть черепа была
спрятана в смешную полотняную шапочку, больше смахивающую на чепчик.
Документы у абитуриентов проверял хмурый
мужчина с желчным лицом, он придирался буквально к каждой букве, и чем ближе
Анна подходила к столу, тем сильнее у нее дрожали колени. Сотрудник приемной
комиссии завернул большую часть очереди, у пяти человек он нашел какие-то
нестыковки в бумагах, а троих и вовсе пообещал сдать в милицию. У Анечка была в
запасе честно полученная в школе медаль, но у девочки неожиданно началась икота.
Стоявший непосредственно перед нею забинтованный паренек обернулся и тихо
спросил:
– Страшно?
– Ага, – прошептала Королькова.
– На, – юноша протянул ей шоколадку, – сладкое
успокаивает.
Девочка сунула в рот конфету и неожиданно
перестала трястись. То ли ее привело в чувство угощение, то ли самым
благотворным образом на нее подействовал москвич в бинтах, он, похоже, не
испытывал ни малейшего трепета.
Когда желчный мужик увидел абитуриента в
повязках, он возмутился:
– И как я могу понять, что вы тот самый Игорь,
на чье имя заполнены документы?
– Там есть паспорт, – преспокойно ответил
абитуриент, – он с фотографией.
– Великолепно, – обозлился преподаватель, –
снимок четкий, но вас-то я не вижу! Разматывайте тряпки.
– Простите, не могу, – вежливо ответил Игорь,
– врач не разрешает.
– А я не могу принять документы! – закричал
педагог. – Хитро придумано! Да только все уловки поступающих мне давно
известны!
Аню снова затрясло от ужаса, но парень не
нервничал.
– Вот справка из больницы, – сказал он, –
изучите, пожалуйста! Нос и подбородок у меня сломаны, правая скула покалечена,
мне сделали несколько операций, поэтому я забинтован.
– Ну-ну, – уже другим тоном отреагировал
преподаватель, – но все равно я не имею права допустить неизвестно кого к
приемным экзаменам, нужно точно удостоверить вашу личность. Приведите двух
свидетелей, которые могут подтвердить, что…
– Валериан Михайлович Суворин подойдет? – перебил
его Игорь.
Преподаватель вскинул брови.
– Кто?
– Товарищ Суворин, – повторил Игорь, – пусть
кто-нибудь из вашей комиссии с ним свяжется!
Педагог усмехнулся.
– А ты хитрец! Решил, что я побоюсь беспокоить
ректора? Поверю на слово вчерашнему школьнику? Услышу фамилию Суворин и тут же
спасую? Не на того напал!
Противно ухмыляясь, мужик ушел, очередь
замерла в тоскливом ожидании, спустя четверть часа преподаватель вернулся, он
был хмур и, похоже, растерян. Не говоря ни слова, злыдень выписал Игорю
экзаменационный лист и сказал:
– Следующий.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил парень,
очевидно, нисколько не сомневавшийся в таком исходе дела.
Вначале Игорь посещал занятия в повязках,
потом они постепенно заменились нашлепками из пластыря, и в конце концов
открылось лицо. Юношу нельзя было назвать красавцем, к тому же кожу его
покрывали шрамы и какие-то пятна. Но, несмотря на этот дефект, студент
пользовался невероятной популярностью у сокурсниц и авторитетом у сокурсников.
Игорь был всегда шикарно одет, никогда не занудничал, легко давал деньги в долг
и являлся центром любой компании. Поговаривали, что в постели первого парня
института побывали не только студентки и аспирантки, но и некоторые почтенные
преподавательницы.
Покалеченное лицо никого не остановило,
впрочем, к третьему курсу пятна с кожи Игоря исчезли, шрамы превратились в едва
заметные ниточки и стали практически незаметны. Диплом Игорь получил, будучи
уже дважды разведенным, любому другому студенту за моральную неустойчивость
могли пригрозить отчислением из комсомола, что автоматически влекло за собой
исключение из вуза. Но Игорю все сходило с рук.
Анечка обожала его издали, она понимала, что
ее шансы стать возлюбленной кумира института равны нулю. Королькова не
отличалась особой красотой, одевалась очень просто, жила в общежитии, не имела
богатых чиновных родителей, короче говоря, ни с какого боку не могла примкнуть
к кругу золотой молодежи. Но Гарик не проявлял ни малейшего снобизма, каждый
раз, наткнувшись на Аню в коридорах института, он весело спрашивал:
– Как дела? Есть планы на вечер?
Другая бы мигом ответила:
– А что ты хочешь мне предложить?
Но Анечка сразу вспоминала, что на ней старое
платье, и, бормотнув: «Пойду в библиотеку», – убегала.
Королькова понимала, что Игорь хорошо
воспитан, приветлив со всеми, его вопрос о вечере пустая формальность.
На пятом курсе Аня загрустила, в ее зачетке
были сплошные «отлично», но об аспирантуре она и не мечтала, места давно были
зарезервированы за «блатными» студентами. Анечку распределят в провинцию, ей
придется преподавать в школе. Королькова смирилась с судьбой, она умела
радоваться малому и считала, что ей невероятно повезло, ведь она попала в
московский вуз, в течение пяти лет училась в главном городе СССР, у лучших
преподавателей. Нельзя требовать от судьбы слишком щедрых подарков, но иногда в
душе просыпалась обида: ну почему ей не повезло родиться в такой семье, где
отец может снять трубку и попросить ректора об одолжении!
Однажды слезы подкатили к глазам Ани в самом
неподходящем месте, в коридоре института. Аня крепко сжала кулаки, вонзила
ногти в ладони и, надеясь на то, что боль загасит истерику, поспешила к выходу,
и тут Королькова услышала голос Игоря:
– Эй, куда торопишься, как дела?
– Отлично, – попыталась сохранить лицо Анечка
и не смогла удержать слез.
