Куда только подевался ярый фанатизм Барабас!
По идее, в момент ареста ей надо было выкрикивать антикоммунистические лозунги,
а в кабинете следователя гордо заявить: «Это я идейный вдохновитель акции».
Но Света мышкой шмыгнула в «воронок», а в
кабинете у следователя залилась слезами и залепетала:
– Я ничего не знаю! Муж меня просил только
покупать в аптеке всякие лекарства! Про бомбу я услышала от вас.
Желание Барабас выпутаться из истории было
настолько очевидным, что Панин, который вел и это дело, решил использовать
Светлану в качестве подсадной «утки».
– Разговоришь Анну Королькову, выяснишь, где
спрятаны ценности, тебе скостят срок, – пообещал он Светлане.
Барабас моментально согласилась, заходя в
камеру, она знала, что увидит жену Игоря, и была готова к встрече.
– Нам повезло, – шептала Света, – есть шанс
спастись! Панин не знает, что Игорь и Юрий братья. Хорошо, что Гарик в свое
время разбил лицо, а Афанасия уничтожила снимки, где он похож на брата как две
капли воды. Сходство парней могло навести следователя на ненужные мысли, а
теперь он и не подозревает о нашем родстве и дружбе. Если я сумею убедить
Панина, что всего лишь служила у Юры на посылках, есть шанс выбраться отсюда.
Главное, ты молчи! Не открывай рта! Не дай бог докопаются, что была группа из
четырех человек и ты продала часть краденого, желая обеспечить теракт, тогда
нам конец! Одно дело, дура-жена, по глупости покупающая мужу реактивы, и совсем
другое – член организации, планировавшей убить одного из первых лиц
государства. Юра сумасшедший, а я идиотка! И это все! Молчи, если хочешь
когда-нибудь оказаться на свободе, и помни, от тебя зависит не только наша
судьба, но и жизнь двух детей.
Анна примолкла, я поежилась.
– И вы не сказали ни слова? Неужели не поняли,
что, упрашивая вас молчать, Светлана в первую очередь спасала себя?
Королькова подняла правую бровь.
– У меня была альтернатива? Я осознала
подлость Светланы. Сначала она втянула всех в скверную историю, изображала из
себя пламенную революционерку. А когда ей прищемили хвост, Барабас испугалась,
свалила вину на не способного оправдаться мертвого мужа и попыталась выйти
сухой из воды. С тех пор я сторонюсь людей, которые страстно отстаивают свои
идеалы и призывают других на баррикады. Как правило, подобные вожди мигом
забиваются под стол, когда вспыхивают спровоцированные ими революции или войны.
Но в одном Светлана оказалась права. Нам реально повезло, Панин не установил
связи между Игорем и Юрием, два дела велись параллельно, их не объединили в
одно. Случись иначе, сейчас бы я тут не сидела.
– Вашей стойкости можно позавидовать! –
воскликнула я.
Анна пожала плечами.
– Жить захочешь, не тому научишься. Слушай
дальше.
Рожали Аня и Света почти одновременно. Первой
в санизолятор отвели Аню, а через полтора часа рядом очутилась Светлана.
Помогала женщинам одна акушерка, она ходила между кроватями и монотонно
говорила:
– Тужьтесь, я за вас работать не стану.
Докторша использовала любой момент, чтобы уйти
покурить, и в конце концов, тщательно заперев комнату снаружи, исчезла на
длительное время. Женщины сами родили. Ребенок Барабас сразу начал кричать, а
девочка Ани лежала без дыхания. Света тоже не подавала признаков жизни.
Королькова с огромным трудом сползла с койки, глянула на жену брата, которая,
казалось, лежала без чувств, взяла на руки ее негодующего младенца, вернулась
на свою кровать, и тут в санизолятор вошла акушерка.
– Что здесь происходит? – заорала она, кидаясь
к Светлане.
Аня молчала, на этот раз неосознанно, у нее от
боли, страха и горя пропал голос.
Очевидно, акушерка испугалась, она явно
нарушила инструкцию, оставив рожениц одних, и теперь опасалась последствий.
– Говорят, ты немая? – прошептала она на ухо
Ане.
Королькова покрепче прижала к себе девочку
Светы.
– Твоя новорожденная? – скривилась акушерка,
тыча пальцем в орущего младенца.
Аня осторожно кивнула.
– А мертвый как у тебя на постели очутился? –
понизив голос до минимума, осведомилась безответственная докторша.
Королькова отвернулась, акушерка живо положила
трупик в ноги к Барабас и вызвала охранника. Спустя час Анну увели в камеру,
новорожденная отправилась вместе с матерью. Куда дели трупы Светы и младенца,
Королькова не знает.
Я уронила на стол чашку, но она не разбилась,
осталась целой.
– Осторожнее, – сказала Анна, – официантка
потребует оплатить посуду.
– Вы забрали дочь Светланы и Юрия, –
потрясенно сказала я. – Зачем?
Анна снова поправила очки.
– В тот момент я плохо себя контролировала, но
поняла, что мой ребенок мертв, даже не посмотрев на девочку, нутром почуяла: та
не живая. А младенец Светланы орал здоровым криком. Барабас не шевелилась, я
слезла посмотреть, что с ней, и взяла малышку, чтобы та успокоилась. Вся
перемазалась в крови, от девочки тянулась пуповина, на другом ее конце что-то
болталось, страшное, непонятное, я в ужасе отошла от Светы, прижав к груди
малышку. Была словно в обмороке, в голове билась одна мысль: как странно у нас
получилось: у меня мертвая девочка, а у Светы живая, но сама Барабас
скончалась.
Аня не помнила, как оказалась в камере, она
заснула, а когда очнулась, сначала покормила хныкающую девочку, а потом
призадумалась: что делать? Попроситься на допрос и рассказать о случайной
подмене новорожденных? Но Панин почти уверился в том, что Аня тронулась умом,
он вот-вот отправит ее под наблюдение психиатров, нельзя в такой ситуации
обрести речь.
И Королькова сохранила тайну. Из всех
участников группы террористов осталась в живых лишь Аня. Владимир Олегович
считал Королькову воровкой музейных ценностей, он никак не привязывал ее к
Барабас. Акушерка, боясь взыскания, скрыла, что подследственные оказались в
момент родов предоставлены самим себе. Похоже, докторша сообразила, что живой
младенец – ребенок Барабас, но смолчала, потому что не могла признаться в
нарушении служебной инструкции. Анну осудят или, что вероятнее, отправят в
психушку, ребенок попадет в дом малютки. Пусть уж девочка отправится в приют,
как дочь воровки, а не как ребенок политических преступников. Может, ее жизнь
от этого станет чуть лучше? Все-таки новорожденная была не совсем чужой Анне,
она племянница Игоря.
