Хлопнула дверь, и кто-то прошел через холл. Это была Теренс Линн.
Она вошла спокойно, держась очень прямо и глядя перед собой. Аллейн заметил, что она напудрилась и подкрасила губы. Очевидно, успела побывать у себя в комнате. Интересно, книга так и осталась между простынями?
— Теперь все в порядке? — спросил он, придвигая к огню кресло.
— Да, благодарю вас.
— Присядьте, пожалуйста. Я вас долго не задержу.
Она сразу же села, словно подчиняясь приказу.
— Мисс Линн, боюсь, мне придется попросить у вас этот дневник.
Аллейн почувствовал, как она обдала его ненавистью, словно пустила в ход некое секретное оружие.
— Я так и знала, что вы вернетесь в мою комнату. Считаете возможным так себя вести?
— Да, я считаю возможным так себя вести. Я вообще мог изъять его у вас.
— Что же вам помешало?
— Подождите минуточку, я сейчас за ним схожу.
— Я вам запрещаю к нему прикасаться.
— В таком случае я буду вынужден запереть вашу комнату и позвонить утром в полицию. Они придут с ордером на обыск и все сделают сами.
У мисс Линн задрожали руки. Негодующе посмотрев на них, она сложила их вместе и спрятала в рукавах халата.
— Подождите минутку. Мне надо вам кое-что сказать. Не уходите.
— Хорошо, — сказал Аллейн и вернулся.
После минутной паузы она начала говорить, медленно и осторожно.
— То, что я хочу сказать вам, истинная правда. Еще час назад я не рискнула бы показать его вам. Там есть высказывания, которые вы можете неправильно истолковать. Но теперь я этого не боюсь. В нем нет ничего, что могло бы вам помочь. Мне просто невыносима мысль, что кто-то будет его читать. Клянусь, там ничего нет. Жизнью клянусь.
— Вам должно быть известно, что я не могу руководствоваться такого рода уверениями. Если все обстоит так, как вы говорите, вам следует отнестись ко мне как к абсолютно беспристрастному постороннему лицу, кем я, в сущности, и являюсь. Мне приходилось читать десятки документов самого интимного свойства, и я тотчас же выкидывал их из головы. Но я должен сам увидеть этот дневник, иначе это сделает полиция. Что вы предпочитаете?
— Лучше уж вы, — тихо сказала она. — Вы знаете, где его найти. Пойдите и возьмите его, но так, чтобы я не видела его у вас в руках.
— Перед тем как уйти, я должен задать вам один вопрос. Почему, когда мы говорили о поисках брошки, вы утверждали, что не встречались с Артуром Рубриком за теннисной площадкой?
— Я и сейчас это утверждаю.
— Но вы же умная женщина! Вы слышали, что говорили Лосс и Грейс об этих поисках. Совершенно очевидно, что вы не могли его не встретить.
Аллейн вдруг вспомнил слова Фабиана: «Тери! О Господи! Лучше бы я сюда не ходил. Глупый старик!» Он присел на каминный приступок и посмотрел на Теренс Линн.
— Вы же встретились? И встреча эта была очень важной. Случилось что-то такое, что привлекло внимание стороннего наблюдателя.
— Кого именно? Дугласа? Урсулы?
— Расскажите мне, что произошло.
— Если уж вы настолько осведомлены — а возможно, вы просто заманиваете меня в ловушку, — то вы и сами знаете, что произошло, — он обнял и поцеловал меня.
— Не кажется ли вам, что в счастье, которое боится света, есть что-то нездоровое? Я понимаю, что свет этот безжалостен и невыносим, но ведь все проходит. Остаются только воспоминания… — Он помолчал и добавил: — Что бы ни произошло.
— За последний час все изменилось, — нетерпеливо произнесла Теренс. — Вы просто не понимаете. — Я понял ваш намек. За последний час была предпринята попытка второго убийства. Вы, видимо, думаете, что я рассуждаю так: «Это покушение по характеру напоминает нападение на миссис Рубрик. Значит, оно совершено ее убийцей».
Девушка бросила на него косой настороженный взгляд и быстро вскочила на ноги.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы теперь полагаете, что я не могу больше подозревать Артура Рубрика в убийстве своей жены.
XI. Версия Артура Рубрика
1
Дальнейшая беседа с мисс Линн уже не имела смысла. Аллейн поднялся с ней наверх и встал в дверях ее комнаты, наблюдая, как она извлекает спрятанный дневник. Молча протянув его Аллейну, она захлопнула перед ним дверь. Последнее, что он видел, было ее бледное враждебное лицо с черными прядями растрепавшихся волос.
Спустившись, Аллейн пригласил в кабинет Клиффа Джонса и Маркинса. Уже пробило десять.
Клифф нервничал, держался вызывающе и был настроен крайне агрессивно.
— Не понимаю, зачем вы опять ко мне пристаете, — заявил он. — Я ничего не знаю, ничего не делал, и мне осточертели эти допросы. Если таковы методы Скотленд-Ярда, тогда меня не удивляет, что говорят современные психиатры о британском правосудии.
— Не говори глупостей, — остановил его Маркинс и поспешно добавил: — Извините его, сэр.
— Абсолютно средневековые методы, — не унимался Клифф.
— А теперь послушайте меня, — начал Аллейн. — Я полностью согласен, что мы с вами беседовали достаточно долго. Но в ходе этих бесед вы упорно отказывались сообщить мне определенные сведения. Теперь я получил их из другого источника. Сейчас я вам их изложу, а вы потрудитесь подтвердить их или опровергнуть. Вы в довольно сложном положении. Мой долг — предупредить вас: все, что вы скажете, будет запротоколировано и может быть использовано в качестве улики.
Клифф облизнул губы.
— Но так всегда говорят, когда… Это значит…
— Это значит, что вы либо говорите правду, либо не говорите ничего.
— Я ее не убивал. Даже не прикасался к ней.
— Давайте начнем с виски. Вы застали Альберта Блэка за кражей виски и попытались поставить бутылку на место, когда вас увидел Маркинс.
Маркинс прошел за спиной Клиффа к столу. Сев за него, он достал из кармана записную книжку и исписанный карандаш.
— Что вы можете сказать по этому поводу? Это правда или нет?
— Это он сказал вам?
Аллейн поднял бровь:
— Я понял это из его поведения. Он не отрицал. Почему вы не рассказали обо всем миссис Рубрик?
— Он не отдавал бутылку, пока я не пообещал молчать. Его бы уволили и могли посадить. Год назад один из работников тоже стянул виски. Бутылку нашли в его комнате. Она вызвала полицию, и его упрятали на неделю в тюрьму. Элби тогда был слегка под мухой. Я сказал ему, что он спятил.
— Ясно.
— Говорю вам, это не имеет никакого отношения к делу, — пробормотал Клифф.
