– Постой! – крикнул Дмитрий Григорьевич, но молодой человек на призыв не откликнулся.
Растерянно почесав затылок, адвокат направился в кабинет. Распечатал конверт и достал плотную глянцевую карточку темно-синего цвета. Это был пригласительный билет на концерт.
– «Шарлотта Беар», – прочитал Поляков красивую золотую надпись. Далее шли буквы поменьше и отливали уже серебром. – Московский международный дом музыки… Что это значит?
Изучив скудную информацию на билете, Дмитрий Григорьевич с удивлением отметил, что концерт состоится именно сегодня, в семь часов. Шарлотта Беар, якобы обладающая уникальным голосом, будет петь для своих поклонников. Но он-то не ее поклонник, он даже ее не знает! Хотя, хотя… Где-то мелькало это имя… Кажется, на афишах, расклеенных по городу… Точно!
Музыкой Поляков не интересовался, никакие развлекательные каналы по телевизору не смотрел. Информационные передачи, исторические фильмы, канал «Дискавери» – вот то, что занимало адвоката.
– Шарлотта Беар, – повторил Дмитрий Григорьевич, вспоминая, что пару дней назад это имя проскакивало в «Новостях».
Поляков потянулся к компьютеру (узнать в Интернете что-нибудь о певице не составило бы труда), но потом передумал: какая разница, кто она, на концерт он все равно не пойдет, это очередной рекламный трюк, непонятно на что направленный. С раздражением Дмитрий Григорьевич швырнул пригласительный билет на стол и отправился на кухню.
Кофеварка загудела, извещая о начале своей трудовой деятельности. Поляков бросил на дно чашки кубик сахара и почувствовал ноющую боль в сердце. Но заволновался он от другого, по непонятной причине в его ушах осторожно, тихо, точно стесняясь, зазвенела музыка.
– Да что же это такое! – воскликнул Дмитрий Григорьевич, игнорируя налитый эспрессо. Возвратившись в кабинет, Поляков посмотрел на билет и резко добавил: – Хорошо, хорошо, пойду. В конце концов, я сто лет никуда не выбирался, а сегодня суббота. Нужно отдыхать.
Надевая черный элегантный костюм, купленный по случаю в Италии, он то и дело смотрел на часы, боясь опоздать к началу концерта. Любопытство вместе с непонятно откуда взявшимся мальчишеским задором заставляли глупо улыбаться и постоянно поправлять очки. Еще немного, и Поляков начал бы воображать себя капитаном, пустившимся в плавание по неизведанным морским просторам. Дмитрий Григорьевич совершал нечто непривычное для себя, и это его бодрило.
Купол Дома музыки, эмблема скрипичного ключа, льющийся из стекол свет: белый, желтый, салатовый. Люди, спешащие на концерт, слова восхищения, летящие со всех сторон, волны музыки и что-то еще – непонятное, зовущее…
Поляков чувствовал себя здесь лишним и желанным одновременно. Воздух, пропитанный торжественной радостью, заставлял идти быстрее и крепче сжимать билет, который, казалось, может в любую минуту потеряться или попросту исчезнуть.
– …сегодня необычный концерт…
– …надо же, не думала, что мне так повезет…
– Билеты синие, не правда ли, странно…
– …она непредсказуема….
– Шарлотта Беар мой идеал… Какая женщина!
– Я ужасно рад, что достал билет…
– …я так взволнован, не верится, что увижу ее живьем, а главное, услышу…
– Вы были на ее прошлом концерте? Нет? Что вы! Я проплакала весь вечер…
– …уникальный голос, уникальный…
Слова настойчиво лезли в уши. Дмитрий Григорьевич, оглядываясь, нетерпеливо ждал начала концерта. Он пытался понять, кто его пригласил и зачем: теребил пуговицы пиджака, ходил вдоль переливающихся ламп, дивился на самого себя и не понимал, не понимал, не понимал. Однако был благодарен неизвестному человеку за билет, за восторг, что огнями переливался в груди, за ком в горле и нервное возбуждение, сковывающее и без того неловкие движения.
Зал в светлых тонах. Балкон, середина. Первый ряд. Оркестр. Взлет скрипок. Тоненькая фигурка в голубом платье с темно-синими искрами вышивки на груди – женщина, которую Поляков узнал сразу, с первой секунды. Ольга. Ольга. Ольга. Когда она запела, Дмитрий Григорьевич буквально задохнулся влетевшим в легкие вибрирующим потоком воздуха, перемешанным с музыкой. Чистый, хрустальный голос ниточкой тянулся со сцены в самую глубину его сердца и собирался там в клубок. Дмитрий Григорьевич не смог сдержать слез.
Так вот почему он всегда слышал музыку рядом с Ольгой – эта женщина состояла из нее, была соткана из нот, обворожительных, уносящих вдаль мелодий. Поляков улыбнулся. Сейчас он испытывал огромное чувство гордости, но не потому, что однажды обладал этой необыкновенной женщиной, а оттого, что она – Ценность. Дмитрий Григорьевич гордился самой Ольгой и благодарил Господа за то, что она есть на этой земле.
– Обрати внимание, Шарлотта в голубом платье. А ведь так долго одевалась только в черное, и билеты всегда были черными, – раздался за спиной шепот.
– Интересно, почему? – прошептали в ответ.
В зале находилось более тысячи семисот человек, но только один знал ответ на этот вопрос. Дмитрий Григорьевич Поляков, лучший адвокат Москвы, измотанный одиночеством человек сорока шести лет.
Он вытер глаза платком и вновь улыбнулся – это Ольга подарила ему пригласительный билет и для него, изменив самой себе, надела небесно-голубое платье, и для него сейчас пела, прижав руки к груди. Для него…
* * *
После концерта Поляков некоторое время гулял по набережной Москвы-реки. Улыбался, качал головой, тараторил: «Я ее люблю, я ее люблю», плакал и даже пел. Люди изредка оглядывались, усмехались, недоумевали, но Дмитрию Григорьевичу не было до них никакого дела – он теперь тоже стал частью музыки. Ее музыки. Все остальное неважно.
Душа просила бури, такой, чтобы вокруг задрожало, загремело и обязательно полил дождь, роняя частые, острые капли на лицо. Душа просила природу взметнуться миллионами смычков и заиграть миллионами скрипок, переливая чувства от тихих всплесков до восторженных криков. Он счастлив, счастлив, и знайте об этом все!
Квартира уже не казалась холодной и чужой – надорванный с края билет занял почетное место на письменном столе. Спать не хотелось. Дмитрий Григорьевич знал, что, упоенный музыкой и любовью, промечется по комнатам до утра, и это его ничуть не огорчало. Пытаясь запомнить каждую секунду прекрасного вечера, он то и дело врывался в кабинет, чтобы лишний раз посмотреть на темно-синий пригласительный билет.
В два часа ночи запиликал домофон.
– К вам женщина, – зевая, сказала вахтерша. – Тоже не знает номера вашей квартиры.
– Впустите, немедленно впустите! – закричал Дмитрий Григорьевич, выскакивая к лестничному пролету в халате и тапочках на босу ногу.
Шаркающий звук подъезжающего лифта вызвал дрожь в коленях. Наконец дверцы распахнулись, и Поляков увидел женщину, перешагнувшую полгода назад не только порог его кабинета, но и порог его сердца. Джинсы, футболка и первый раз без вуали. Дмитрий Григорьевич бросился к Ольге и, бормоча слова благодарности, стал целовать ее белые тонкие пальцы.
