– Что там такое сказали?
Я раскрыла рот, но гортань словно заполнилась
пластилином, в палате внезапно пропал воздух.
– Повторяю, – равнодушно орал
громкоговоритель, – медсестру из пятого блока просят забрать у патологоанатома
результаты вскрытия тела Ирины Савельевой, умершей вчера в гостинице.
– Вскрытия тела Ирины Савельевой… – одними
губами повторила Вера. – Она скончалась?
– Нет, нет, – малодушно закричала я. – Ошибка!
Это другая Ирина Савельева, тезка!
Вера вытянула вперед руку.
– Можешь немедленно отвезти меня к дочери в
палату? Отвечай!
– Ире плохо, она в реанимации, туда не
пускают!
– Врешь! – просипела Вера. – Брешешь, иначе бы
уже волокла меня к ней. Что нам реанимация? Ты везде пролезешь! Я тебя хорошо
знаю. Обмен… О нет! Обмен! Случился обмен!
Я нажала на кнопку вызова врача. Подруга,
вцепившись в одеяло, забормотала:
– Ким Ефимович сказал: чтобы Сереженька обрел
тело, нужен обмен, мальчик останется со мной, а кто-то уйдет… Забрали Иру! Ей
стало плохо в тот момент, когда целитель проводил обряд, он обещал начать его
днем… Обмен произошел… Сереженька со мной, но Иришку…
Вера разорвала пододеяльник, я оторопела, и
тут, на мое счастье, в палату вбежали доктор, две медсестры и Андрей.
Глава 9
Можете обвинять меня в черствости, трусости и
эгоизме, но я, увидев растрепанного Савельева, бочком, бочком добралась до
двери и сломя голову кинулась прочь. Липкий ужас отпустил меня лишь после того,
как я влила в себя в ближайшей забегаловке три стакана отвратительного
растворимого кофе. На улице бушевало лето, народ потел от жары, а меня колотило
в ознобе. Огромным усилием воли я победила дрожь и сказала себе:
– Обо всем подумаю завтра. Сейчас необходимо
отвлечься, в воспаленных мозгах не возникают конструктивные мысли.
И тут затрезвонил мобильный. От неожиданности
я поперхнулась пойлом, закашлялась и пролила на себя содержимое чашки.
Светло-бежевое платье покрыли темные пятна, а сотовый продолжал орать, тот, кто
сейчас непременно хотел со мной поговорить, был на удивление настойчив. Я
достала трубку и постаралась не демонстрировать раздражения.
– Слушаю.
– Почему утку не забрала? – заорали мне в ухо.
Пару секунд я пребывала в недоумении, потом
вспомнила, как начался вчерашний день, и спросила:
– Кирилл, ты?
– Кто еще тебе домашнего пришлет? – запричитал
Ласкин. – Выбрал самую жирную в сарае, красавицу, сам лично ей башку свернул… И
чего? Анна Сергеевна тебя час на вокзале ждала!
Я стала оправдываться:
– Я приехала к поезду заранее, но в нем не
оказалось семнадцатого вагона.
– Ваще! – перебил меня Кирилл. – Я сам утку
бабке вручил! Состав Момылино – Москва!
– Стой, ты мне велел встретить поезд из
Мотылина, – поправила я.
– Раз я на периферии живу, значит, идиот? –
вскипел Ласкин. – Момылино!
– Мотылино, – не уступала.
– Момылино-о-о, – заорал Кирилл. – Повторяю:
Мо-мы-ли-но! У нас только он притормаживает! Остальные мимо свистят.
– Хорошо, – вздохнула я, – извини. Давай
считать, что утка дошла до получателя. Огромное спасибо за желание меня
угостить. Позвони своей Анне Сергеевне, которая любезно согласилась помочь тебе
в доставке птички, и вели ей съесть утю.
– Что? – взревел Кирилл. – Ни фига себе
любезности! Бабка курьер, товар возит! Она бабла больше моего имеет, и еще ей
самую жирную уточку? А харя не треснет?!
– Не нервничай, – попробовала я остудить пыл
Ласкина.
Куда там. Кирилл, забыв о счете, который
выставит ему телефонная компания, тараторил без умолку. А мне оставалось лишь
удивляться предприимчивости российских граждан.
Нашего человека так просто не вышибить из
седла ни революциям, ни кризисам, ни природным катаклизмам. Анна Сергеевна
придумала замечательный бизнес: она занимается перевозкой посылок, берется за
деньги доставить в столицу что угодно: велосипед, детскую коляску, кошку в
перевозке, книги, а один раз ухитрилась притащить даже комод. Живет бабулька в
Москве и трудится больше, чем другая специализированная компания. Репутация у
божьего одуванчика золотая, ее честность никем не оспаривается, телефон Анны
Сергеевны отлично знают те, кто имеет родственников в разных городах России, с
бойкой пенсионеркой находятся в контакте и проводники. Желая передать мне утку,
Кирилл соединился с «курьершей», а та сообщила, что проедет мимо полустанка,
где живет Ласкин, в среду и готова прихватить передачу.
– Не расстраивайся, – вклинилась я в горячую
речь Ласкина, – давай координаты старушки. Съезжу к ней домой и заберу уточку.
Приятель продиктовал адрес и телефон,
предупредив:
– Сначала позвони. И не вздумай ей хоть
копейку дать! Нечего ее баловать, я уже заплатил бабке по полной.
Пообещав проявить благоразумие, я попрощалась
с Кириллом, а затем соединилась с Анной Сергеевной. И услышала в ответ
следующее:
– Васильева? Лежит ваш ящичек, заберите его
поскорей.
– Уже лечу, – пообещала я и пошла в местный
туалет, чтобы замыть пятна от кофе.
Из напитков я предпочитаю чай или латте,
растворимый кофе пью только в крайних случаях. Ну скажите, может ли кофейное
зерно соединиться без осадка с водой? Если вы варите натуральную арабику, в
джезве непременно останется гуща, значит, кофеек в порошке или в гранулах
искусственно изменен, а это мне уже не нравится. И пахнет он непривлекательно,
и вкус у него противный, и вид странный, и реклама слишком навязчивая. Вы
встречали на улицах щиты с плакатами: «Покупайте цельные зерна из Кении, они
самые лучшие»? Я нет. Натуральный продукт никто не нахваливает, зато его эрзац
безостановочно подсовывают потребителю. А как говаривала моя бабушка: хорошая
вещь молчит, дрянная же громко кричит.
Впрочем, это исключительно мое личное мнение.
Еще мне не нравится порошковое молоко, но многие люди с удовольствием пьют и
его, и всякие «кофейные растворы».
Размышляя, я безуспешно пыталась избавиться от
пятен на одежде. Вскоре мне стало понятно, если надо покрасить вещь в цвет
капуччино, смело опускай ее в тазик, наполненный растворимым кофе.
