– Нельзя, редактор по гостям лицо программы, –
чуть бодрее сказала Медведева. – Остальные могут в грязных джинсах и кроссовках
росомахами по коридорам рассекать, а я в костюме с узкой юбкой и на шпильках.
Чего тебе надо?
– Расскажи мне о Бусыгине, – попросила я.
Кира помолчала, затем переспросила:
– О ком?
– Бусыгине Киме Ефимовиче.
Из трубки послышалось бульканье, треск, хруст
и веселое чавканье. Кира в процессе беседы со мной не только полностью
проснулась, но и дошла до кухни, где сейчас наливает себе чай и, похоже,
лакомится своими любимыми ореховыми вафлями.
– Слышь, Васильева, – с набитым ртом
произнесла подруга, – я девушка молодая, одинокая, пользуюсь сногсшибательным
успехом у мужчин и не люблю длительные связи. Если жить с мужиком больше трех
месяцев, забудешь про роматнику, начнется бытовуха. Уж извини, я фамилии не
всех своих бойфрендов помню. Про Бусыгина ничего не скажу, может, мы и
встречались когда-то. Мне не первый год тридцать, иногда склероз прошибает. Но
вот имечко Ким Ефимович я точно бы запомнила. Не знаю такого.
– Это не твой бывший любовник. Вообще-то ему
по паспорту больше девяноста лет.
– Ой, это точно не мой, – еще пуще зачавкала
Кира. – Дедуськами я не увлекаюсь, люблю кадры помоложе. Вот, например…
– Ты пригласила Кима Ефимовича на передачу, –
пресекла я ее желание пооткровенничать.
– И что? – хмыкнула Медведева.
– Бусыгину выписали пропуск.
– Ну?
– Ты его знаешь, раз оформила человеку
документ на вход в студию!
Кира вздохнула:
– Васильева! Мы гоним по три программы в день,
режиссер змею родит, если на зрительских скамейках останется хоть одно пустое
место! Прикинь, сколько разрешений на вход я подмахиваю!
– С Бусыгиным была странность, – не
успокаивалась я.
– И какая?
– Ему больше девяноста лет! – напомнила я.
– Ну… бывает, – элегически ответила Кира. –
Если у нас затык, я черту буду рада.
– Думаю, Ким Ефимович и знать не знал, что
приглашен на съемку, его паспорт использовал другой человек.
– За фигом ему паспорт? – искренне удивилась
Медведева.
Терпение меня покинуло.
– Пора бы тебе проснуться! Бусыгин прошел в
телецентр.
– И чего?
– На съемку! Как он туда без документа попал?
– Не вижу проблемы. Паспорт на входе не нужен,
зрителям раздают приглашения, они его ментам показывают и добро пожаловать.
– Но мне сказали, что на Кима Ефимовича
выписывали пропуск в бюро! – удивилась я.
– Случается, – равнодушно откликнулась Кира. –
Скажем, гостей не хватило, или кто-то из своих просит приятеля посадить. Тысяча
причин найдется!
– Заявку ты составляла, – не успокаивалась я.
– Слушай, я порой не помню, какой на дворе
день недели и месяц, – заржала Кирка, – а ты хочешь, чтобы я какую-то ерунду
вспомнила. Подмахнула бумажонку и не посмотрела.
Глава 20
– То есть как не посмотрела? – растерялась я.
– Очень просто, – зевнула Медведева. – Я
работаю в дурдоме, на мне не только стадо в студии, но и випы, кручусь бешеным
тараканом, простой народ надо усадить, звезд ублажить. Первых много, но они
идиоты, вторых мало, зато с капризами. Кто-то не пришел, или, наоборот, три
толпы приперлись. И кто-нибудь цидульку сует со словами: «Кира, подпиши заяву
на пропуск, мой дядя приехал из деревни Гадюкино, ему охота посмотреть изнутри,
как шоу делают, и в зрителях посидеть». И что я, по-твоему, буду разбираться,
какой дядя, чей дядя, зачем дядя?
– Вот уж не предполагала, что у вас в
Останкино такой бардак, – поразилась я. – Ладно, ты взмыленная поставила на
бумаге закорючку. Но служащая бюро пропусков? Она не заметила, что по документу
гостю больше девяноста лет, а по виду он еще крепкий мужчина среднего возраста?
– Про бюро пропусков ничего не знаю, –
отрезала Медведева. – Но к нам постоянно психи проходят, и никто объяснить не
может, как они в телецентр пробрались. Извини, если тебе не помогла.
– Ерунда, – вздохнула я. – Думаю, бесполезно
тебя спрашивать, принимала ли когда-нибудь участие в съемках шоу некая
Олимпиада Борисовна Палкина?
– Если она VIP, могу исключительно для тебя
порыться в своем компе, – смилостивилась надо мной Кира.
– Нет, Олимпиада самая обычная, ничем не
примечательная тетка, отнюдь не звезда, – с досадой уточнила я.
– Ну тогда извини!
Завершив беседу с Медведевой, я налила себе
очередную чашку кофе и попыталась систематизировать полученную информацию.
Есть некий мошенник, который зарабатывает
деньги, обещая безутешным женщинам, потерявшим в свое время детей, оживить их
малышей. И Верочка, и Олимпиада Борисовна общались с этим жуликом. У первой
погиб в результате несчастного случая сын Сережа, у второй дочь стала жертвой
маньяка Алексея Фурыкина. Денег за свои услуги Ким Ефимович не берет, подарки
он тоже не принимает. Савельеву экстрасенс попросил о каком-то одолжении. Моя
подруга взяла у Лиды Горелик оранжевую сумку с косметикой «Фрим» и,
прикинувшись дилером, отправилась в фирму «Хоббит-Боббит». А Олимпиада
Борисовна дала Киму Ефимовичу ключи от квартиры уехавшей Зинаиды Семеновны,
чтобы жулик мог выдать чужую жилплощадь за место своего проживания.
Следовательно, контакт с Олимпиадой Палкиной Киму Ефимовичу был нужен для того,
чтобы обмануть Веру, а ее он отправил в фирму «Хоббит-Боббит».
Олимпиада Борисовна умерла своей смертью, у
нее случился инсульт, вскрытие не дало никаких шокирующих открытий, не было
следов борьбы или странных травм, небольшой синяк не в счет. Ирочка скончалась
от разрыва сосуда в мозгу, и эксперт не забила тревогу, она уже встречала
подобные последствия у молодых женщин и подростков, больных булимией. Ира
напилась, у нее началась сильная рвота. Но я знаю, что она обладала
устойчивостью к алкоголю, в ее смерти есть некая странность, однако опытный
медик с обезоруживающей уверенностью заявила:
– Смерть не насильственная, на теле нет
никаких подозрительных следов, только крохотный кровоподтек около локтя, но он
абсолютно точно не мог быть причиной кончины.
Ожил телефон, прервав мои размышления. Я
схватила трубку.
