Андрею пришлось отдирать от себя наглую бабу,
а потом откровенно выгонять ее вон.
После того случая Горелик больше не
показывалась в их доме. Вера, ничего не знавшая о происшествии, позвонила
подруге, та сказала ей какую-то мерзость, и отношения прервались окончательно.
Мне стало грустно.
Я знаю, что Горелик не очень приятный человек,
и тем не менее она имела на Веру огромное влияние. Я понимаю, что Лида
завидовала Савельевой и иногда подталкивала ее на опрометчивые поступки. Когда
у Веры разгорелся роман с Андреем, Неля Хруч, и Катя Сурина, и Рита Саркисян,
короче, все, кто потом перестал поддерживать с ней отношения, начали твердить
одно и то же: «Не упусти своего счастья, такой мужик встречается лишь раз в
жизни». И только Лида бухтела: «Не торопись с походом в загс, поживите пару лет
так, узнайте друг друга. Куда спешить? Ох, обманет он тебя! Как думаешь, почему
Андрей в его возрасте никогда женат не был? Наверное, он дефект имеет, вот бабы
от него и убегают. Алкоголик, наркоман, гей, импотент. Что-то с ним не так!»
Вера всегда слушалась Лиду, но в случае с
Савельевым поступила по-своему и выиграла. Похоже, Горелик не понравилось
удачное замужество подруги и то, что Иришка обрела заботливого отца.
– Зачем же ты попросил Лиду о помощи? –
удивилась я. – Почему обратился к ней с просьбой подождать звонка Паскаля?
– Это она тебе сказала? – возмутился Андрей. –
Горелик не так давно явилась ко мне на прием и стала ныть, что у нее спина
болит. А я не имею права никому отказать, ведь давал клятву Гиппократа. В
общем, вправил ей позвонки, и Лида ко мне с тех пор как приклеилась. В то утро
она сама приперлась! Без приглашения!
Глава 22
Людмила Николаевна впустила «контролера» без
малейшего сомнения. Я успела лишь сказать: «Мосэнерго, вам звонили…» – как
дверь моментально распахнулась и передо мной возникла пожилая дама с
выкрашенными в рыжий цвет волосами.
– Туфли снимать не надо, – зачастила она, –
терпеть не могу, когда в чулках ходят! Вот вам мокрая тряпка, тщательно
оботрите подошвы, затем постойте минуточку на сухом половичке и можете идти в
маленький коридорчик – счетчик расположен между ванной и туалетом.
Я покорно выполнила указания хозяйки и
медленно пошла в глубь квартиры мимо открытых дверей комнат.
– Большая у вас площадь, – начала я,
притормаживая на пороге просторной гостиной с окном-эркером.
– Сто двадцать квадратных метров, – гордо
ответила Людмила Николаевна. – Кооператив, муж покойный купил. Он находился на
ответственной работе, занимал очень серьезный пост, пользовался почетом и
уважением.
– Апартаменты записаны на вас, – напомнила я,
– не на супруга.
– Раньше так часто делали, – сказала Людмила
Николаевна. – Мужчины были другими, не альфонсы, как сегодняшние. Работали
безостановочно, обеспечивали женам достойный уровень жизни, а если приобретали
жилье, дарили его супруге, чтобы та после смерти благоверного не тратила деньги
на переоформление бумаг.
Я сделала вид, что с огромным интересом
разглядываю снимки хозяйки, в изобилии развешанные на стенах и стоящие почти на
каждом предмете мебели. Интересное, однако, у Людмилы Николаевны понятие о
браке. Сильный пол обязан, по ее мнению, пахать как раб на плантации, думая
лишь о материальном благополучии и моральных удовольствиях женушки. А еще мужик
должен понимать: тяжелый труд не способствует долголетию, надо заранее
побеспокоиться о безбедной жизни своей вдовы, передать ей в руки квартиру,
дачу, машину, чтобы она не бегала к нотариусу, не платила пошлину, не
нервничала.
– Нынешние мужики измельчали, – продолжала
философствовать Людмила Николаевна, – только под себя гребут, тратят зарплату
на сигареты да на пиво, читают журналы о моде. Нонсенс! Это вы, современные
женщины, виноваты, распустили своих мужей. У нас было четко: зарплату принес?
Давай сюда, вот тебе шестьдесят восемь копеек в день, ну, кроме выходного,
когда деньги тратить не на что. Летом с женой в Крым, двадцать четыре дня по
путевке отдыхать на море. В субботу вместе в магазин, в воскресенье оба заняты
уборкой квартиры. Мы нацеливали спутников жизни на семью, не оставляли им свободного
времени на глупости, и сами работали с девяти до шести, а затем обеды-ужины
готовили, гладили-стирали. Мой муж всегда имел борщ и чистую рубашку!
– Почему именно шестьдесят восемь копеек в
день? – не сдержала я изумления.
Людмила Николаевна снисходительно улыбнулась:
– Вадим Петрович ездил на службу в подземке,
пять копеек туда, пять обратно, итого гривенник. Полтинник стоил комплексный
обед в столовой для сотрудников, еще пятачок на чай с сахаром. Все было
просчитано.
– Остаются три копейки, – усмехнулась я.
– Ну должны же у мужчины быть свободные
средства, – абсолютно серьезно заявила Людмила Николаевна. – Мы были
рачительными, поэтому имели к пенсии и квартиры, и дачи, а вы, современная
молодежь, все профукиваете.
Мне надоело слушать Филиппову, и я не
сдержалась:
– Масса советских людей, работая, как тягловые
лошади, и экономя буквально на всем, еле-еле сводили концы с концами.
Кооперативные квартиры могли купить очень немногие, в основном представители
творческой интеллигенции и чиновники. Или взяточники.
Глаза Людмилы превратились в щелки:
– Дорогуша, вы на что намекаете?
Я бесцеремонно прошла в гостиную, села в
кресло и сказала:
– Ваш муж, Вадим Петрович Филиппов, служил
следователем. Он был талантливым человеком, ему поручали сложные дела. Но
умение вычислить преступника и порядочность – совсем не одно и то же.
– Откуда вам известно про службу Вадима
Петровича? – изумилась Людмила Николаевна. – Это секретная информация.
Я чуть было не ляпнула в ответ: от счастливого
отца трех близнецов Валерия Овсянкина, которому я позвонила по дороге сюда. Но
подобная откровенность абсолютно ни к чему, поэтому я холодно сказала:
– Вопросы буду задавать я.
Филиппова вздрогнула:
– Вы не из Мосэнерго! Я сейчас же позвоню в
милицию!
– Пожалуйста, – кивнула я. – Но имейте в виду,
очень скоро сегодняшний коллега вашего мужа спросит у вдовы Филиппова, откуда у
нее роскошные украшения и каким образом следователь, имевший на руках жену-бухгалтера,
сумел обзавестись недешевой жилплощадью и антиквариатом. Лучше вам мирно со
мной побеседовать.
Людмила Николаевна забилась в угол дивана.
