– Я теперь неделю жрать не смогу, – мрачно
заявил супруг. – Лучше водки налей!
В голосе мужа звучало нечто такое, от чего
Людмила, ярая противница выпивки, быстро достала из холодильника початую
бутылку водки, стоявшую там аж с Нового года, и поднесла мужу стопку. Филиппов
опрокинул рюмку и рассказал шокирующие новости.
Алексей Фурыкин великолепно понимал, что
начальство не захочет поднимать шума, и первое время вел себя на допросах
нагло. Но мало-помалу до него дошло: прикинуться сумасшедшим не удастся, ему
светит расстрел, – и маньяк начал сотрудничать со следствием. Фурыкин предложил
Вадиму Петровичу сделку: он расскажет обо всех убийствах, покажет, где спрятаны
тела жертв, тогда родственники смогут наконец похоронить несчастных как
положено, ведь страшно потерять близкого человека, но еще хуже оказаться в
неведении, что случилось с ребенком, где лежат его останки. Взамен Фурыкин
просил сохранить ему жизнь, он был готов отсидеть самый длительный срок, только
бы не отправиться на тот свет.
Филиппов, скрипнув зубами, пообещал
походатайствовать за мерзавца. Вадим Петрович понимал, каково приходится отцам
и матерям детей, пропавших без вести, хотел облегчить их страдания, а не участь
арестованного, но следователю нужны были показания Фурыкина.
Преступник начал сыпать признаниями, и первым
оказалось самое шокирующее. Выяснилось, что Фурыкин сам являлся жертвой, он
подчинялся человеку, который сначала заманивал ребенка, а затем заставлял
Фурыкина его убить.
Маньяк действовал с фантазией, высматривал
очередной объект и собирал о нем сведения, ему нравился не только момент
истязания, но и охота за жертвой. Когда мерзавец убеждался, что ему нужна
именно эта жертва, он под благовидным предлогом уводил несчастную малышку в
укромное место, где издевался над ней. Фурыкин потом прятал тело.
– Но почему дети шли с незнакомцем? –
поразилась Людмила. – Неужели они не боялись? И как негодяю удавалось
оставаться незамеченным? Ты же мне рассказывал, что некоторые девочки пропали
во время прогулки на школьном дворе, другие со спортивной площадки. Любой
мужчина, общавшийся с детьми, должен был привлечь внимание учителей, тренеров,
воспитателей!
Вадим посмотрел на жену.
– А кто сказал, что маньяк мужчина? Это
девочка десяти лет. Алена, дочь Фурыкина.
Глава 23
Людмила схватилась за сердце.
– Ребенок?
– Угу, – кивнул следователь.
– Дочь руководила отцом? – не успокаивалась
Людмила.
– Так он говорит, – подтвердил Вадим. – Никому
в голову не приходило насторожиться, когда в школьном дворе или в песочнице
появлялась милая девочка с косичками. Среди толпы школьников, одетых в одинаковые
коричневые платья с черными фартуками, было трудно вычислить чужую, и среди
множества детей, игравших в волейбол или лазавших по всяким спортивным
сооружениям, она не выделялась. Не смущала Алена ни сверстников, ни тех, кто
постарше. Взрослых детей она просила о помощи, рассказывала о своей бабушке,
которая за углом сломала ногу, младшим обещала показать новорожденных котят.
– Фурыкин – чудовище! – закричала Людмила. –
Он все врет!
Вадим снова потянулся к бутылке.
– Он утверждает, что говорит правду: Алена
участвовала во всех преступлениях.
– Глупости! – безапелляционно заявила жена. –
Он запугал девочку, заставляет ее взять вину на себя.
– Не знаю, – протянул муж, – у меня пока нет
ясности.
– Что ждет Алену? – насела Людмила на супруга.
– Ничего, – развел руками следователь. – По
закону ее обязаны отпустить. Но я должен понять, разобраться, а пока у меня в
голове каша. С таким случаем я сталкиваюсь в первый раз.
– Надеюсь, что в последний, – прошептала
Людмила. – Есть вещи, которые настолько ужасны, что кровь стынет в жилах. И
неужели девочку оставят безнаказанной, если выяснится, что она соучастница?
– Ей только-только исполнилось десять лет, –
напомнил Вадим. – Алене можно лишь пальцем погрозить! Кстати, если суд сочтет,
что Фурыкин говорит правду, тогда он избежит расстрела. Сейчас подследственный
излагает стройную историю: Алена родилась чудовищем, с раннего детства мучила
животных, нападала на мать с ножом. А потом убила одну девочку и прибежала к
отцу с требованием: «Надо спрятать труп!» Несчастный отец, конечно, бросился на
место преступления. Будучи профессионалом, он знал, как скрыть улики, и
старательно замел следы. Теперь Фурыкин кается: «Да, я помогал ей совершать
преступления. Но она моя дочь! Единственная, любимая! Я пытался лечить девочку,
но ничего не получилось. Я виноват лишь в том, что защищал своего ребенка!»
– И кто-то же насиловал детей! – справедливо
заметила Людмила. – Каким образом десятилетка может справиться, скажем, с
восьмиклассницей?
– Я тоже спросил об этом Фурыкина, – вздохнул
Вадим. – И знаешь, что тот мне ответил? «На данную тему я говорить не стану! Я
здесь ни при чем. Думал, Алене надоест убивать и она остановится. Но есть вещи,
которые обсуждать я не буду никогда».
– Если в его словах есть хоть доля правды,
девочку необходимо запереть в психиатрической лечебнице. Навсегда! – запальчиво
воскликнула Людмила.
– У закона в данном случае руки коротки, –
вздохнул Филиппов.
– Ты обязан хоть что-нибудь сделать, – насела
на него жена.
– Подумаю, – пообещал тот. – Понимаешь, Алена
ведь не родная дочь Фурыкина, он ее удочерил, женившись на Светлане. Так что
мне слабо верится, что любовь отчима к падчерице столь велика.
Дня через два после этого разговора, где-то
около полудня, в квартиру Филипповых позвонила женщина. В те годы москвичи еще
не боялись преступников, не обзавелись стальными дверями и не подозревали в
каждом незнакомце бандита.
– Ищете кого? – спросила жена следователя,
отперев замок.
– Меня зовут Светлана, – представилась
незваная гостья, – обратиться к вам мне посоветовала Евгения Леонидовна.
– Входите, – предложила Людмила Николаевна.
