– Нет, не так! – не согласилась я. – И
Светлане, и Алексею было наплевать на девочку. Мать родила ребенка невесть от
кого в подростковом возрасте и подкинула дочь в деревню своей бабке. Там Алена,
почти всегда голодная, провела первые годы жизни. Когда бабушка умерла,
Светлана, уже вышедшая замуж и ставшая Фурыкиной, была вынуждена малышку
забрать. Внешне семья казалась благополучной, но на самом деле муж и жена
вместе совершали преступления. Они были очень осторожны. Светлана, тщедушная,
щуплая, невысокого роста, легко сходила за подростка. Именно она налаживала
контакт с детьми. А когда Фурыкина арестовали, парочка задумала свалить
ответственность на Алену, девочке едва исполнилось десять, ей не грозил
тюремный срок. Думаю, Светлана как следует обработала дочь, велела ей
признаться в несовершенных преступлениях, а потом, схватив кольцо, помчалась к
жене Филиппова. Мне вдова следователя поведала душераздирающую историю о том,
как мать решила спасти ребенка, взять вину на себя, и за помощь Вадима
Петровича в этой миссии вручила ей перстень, а Филиппов, ради девочки,
преступил закон. Рыдать хочется, ознакомившись с этим рассказом, – материнская
жертвенность соединилась с благородством Филиппова! Да только я побеседовала с
милейшей Светланой Михайловной и сообразила – все неправда. Вообще, занимаясь
этой историей, я услышала такое количество лжи, что чуть не утонула в ней.
Врали почти все, с кем я общалась. Должна вас, Жанна, разочаровать, сегодня
днем пару часов назад Людмила Николаевна Филиппова призналась следователю
Борису Григорьеву, что она меня обманула. Светлана к ней не приходила, кольцо
принес ей муж. Филиппов пообещал Фурыкиной жизнь, взятку он получил за сокрытие
некоторых фактов. А Светлана сама просила следователя свалить вину на Алену.
Вадим Петрович и раньше брал взятки, но, хоть и имел рыльце в пуху, помогать
топить девочку Фурыкиной не стал. Наоборот, он сделал все, чтобы Алена получила
новые документы и навсегда забыла о своей связи с маньяком и
негодяйкой-матерью. Даже нечистого на руку следователя возмутил план Светланы
Фурыкиной! Но кольцо он оставил себе.
– Я вам не верю, – дрогнувшим голосом перебила
меня Жанна. – Мы восстанавливали справедливость. У Аника, когда он узнал
правду, прямо в кафе припадок случился. А Кима Ефимовича, услышавшего новость,
через день разбил инсульт. Вы не сможете понять, что мы пережили, на что пошли…
Вот и строить свою семью не могли. Аник поклялся деду, что жестоко отомстит
Алене. Он очень хотел…
– Чтобы дедушка наконец-то его простил, – я
закончила фразу за Жанну. – И разработал план. Сначала он установил, что Алену
воспитывала тетка, а у той была собственная дочь, одного возраста с
племянницей. Ну да, у Светланы Фурыкиной была совершенно нормальная работящая
старшая сестра Галина, она-то и заменила десятилетке мать. Так Алена
превратилась в Веру Федорову. Потом она стала Астаховой и наконец Савельевой.
Аник порылся в биографии женщины и узнал про смерть ее сына Сережи. Скажите, вы
помогали ему при создании сценария или просто играли роль экстрасенса?
Жанна заколебалась, но ответила честно:
– Я знала все до мельчайших подробностей!
– Но история написана не вашей рукой, –
предположила я. – Как же Анику удалось осуществить задуманное?
Носова тихо забубнила:
– Вера проявляла интерес ко всяким
паранормальным явлениям, она выписывала на эту тему разные издания. У Аника
много клиентов, они всегда готовы ему помочь. Одна его пациентка работает на
телевидении, и она, естественно, не зная никаких подробностей, позвонила Вере,
сказала, что та, как постоянная подписчица, выиграла билет на запись шоу «По ту
сторону». Савельева очень обрадовалась. Та же администратор выписала мне
пропуск на имя Кима Ефимовича. Я хорошая актриса, да еще учтите мой
специфический голос. Справиться с ролью колдуна мне не составило труда. Вера
сразу поверила в возможность возвращения мальчика. Удивительная глупость!
– Да уж, – прошептала я. – Мне надо было как
следует потрясти свою подругу Киру, режиссера по гостям. Может, она бы все же
вспомнила, кто подсунул ей на подпись заявку на пропуск. И как предполагалось
завершить дело?
Жанна откашлялась.
– Аник хотел, чтобы Вера привязалась к малышу.
А заодно решил с ее помощью наказать жену следователя-взяточника. Савельева
должна была под благовидным предлогом посетить Людмилу Николаевну и забрать у
нее кольцо. Я внушила Вере, что драгоценность нужна для совершения обряда. Аник
надеялся, что Вера его узнает, ведь украшение было на пальце Анечки, когда ту
убивали. Представляете ее шок? Без кольца не вернуть Сережу, но оно
принадлежало мертвой девочке. Вера должна была перепугаться до полусмерти, но
не выполнить задание она не смеет, ведь иначе ее Сережа не воскреснет. И
Людмиле тоже предстояло от страха затрястись.
– У вас почти получилось, – констатировала я.
– Филиппова сбежала из офиса, а Вера кинулась за ней и получила необходимый
атрибут. Савельева не струсила. Вы не подумали тогда, что Аник ошибся? Та, кого
вы считали убийцей, не узнала колечко.
– Нет, – недовольно заметила Жанна. – Вера
пришла на встречу со мной радостная, отдала кольцо. Я ее спросила: «Правда,
красивый перстень?» А она, не моргнув глазом, ответила: «Я не увлекаюсь
ювелиркой, не понимаю, почему люди приходят в восторг при виде камней и золота».
Она элементарно забыла про украшение, тут Аник
просчитался. Но остальное прошло как по маслу! Прямо замечательно!
– Вы считаете замечательной смерть Иришки? –
взорвалась я. – Господи, Ким Ефимович помешался от горя, потеряв обожаемую
внучку, сделал психически больным Аника. Но вы-то вроде нормальная! Как могли
вы согласиться на участие в подобной затее? Обещать матери воскрешение сына!
Это же… просто слов нет!
– Я за справедливость, – попыталась
оправдаться Жанна, – все должно быть честно, правильно! Вера убила Аню. Мы ей
отомстили, показали мальчика, но не отдали его. Пусть теперь мучается. Око за
око! Правда, сейчас, послушав вас, я начала сомневаться. Вдруг вы правы насчет
Светланы? Как-то мне не по себе стало!
Я нашла в себе силы продолжить допрос:
– Где вы взяли ребенка?
Носова поежилась.
– Бывших пациентов Аника можно обнаружить
повсюду, он замечательный врач. Мальчика предоставила директор детдома, одна из
вылеченных им больных. Его, кстати, на самом деле зовут Сережей.
– Какая же ты сволочь! – снова слетела я с
катушек. – Изображаешь из себя борца за справедливость, ходячую Фемиду… А про
ребенка ты подумала? Он называл Веру мамой! И каково теперь Сереже в приюте?
– Не знаю, – прошептала Жанна, – мне такая
мысль в голову не приходила. Ну… маленькие дети… не переживают… не соображают…
ему пять лет всего…
