– Что? Мы уже не такие крутые, а?
– Аминь, – одобрил решение подчиненного майор, в свою очередь вооружаясь трубкой. – Что это такое, профессор?
Последний артефакт забрал Пирс. Скотт внимательно рассмотрел новоявленное оружие.
– Понятия не имею.
Непонятного назначения предмет слегка подрагивал в руке, будто включенная в сеть электробритва или поставленный на вибрацию пейджер. Проведя по нему пальцем, лингвист снова посмотрел на символы, начертанные на лбах големов. И вспомнил. Конечно!
– Священное слово на лице голема, – процитировал он. – Убрав это слово, можно деактивировать чудовище.
Скотт выставил ладонь перед устройством и тут же почувствовал, как рука напряглась, как будто замерзая. Или кристаллизуясь. Он уже открыл рот, чтобы объявить о своем открытии, как вдруг увидел, что Пирс использует прибор совсем по другому назначению, пытаясь открыть с его помощью двери.
Делать это не следовало, потому что големы мгновенно поняли, что пришельцы не знают, как именно пользоваться находкой.
Скотт поспешно шагнул вперед.
– Нет! – крикнул он, поднося трубку к губам, как микрофон.
Големы снова остановились.
Хаккетт покачал головой.
– Здорово, – восхищенно пробормотал он. – Но, думаю, распевать нам сейчас некогда. К тому же у этих молодцов напрочь отсутствует чувство ритма.
– Это ключ к воротам, – сказал Скотт. – В трубку надо говорить.
– И что вы собираетесь сказать? Сезам, откройся?
Скотт пожал плечами, словно не заметив иронии.
– Мифы не берутся ниоткуда. – Он повернулся лицом к воротам, поднес устройство ко рту и громко и отчетливо произнес на древнешумерском: – Двери, откройтесь!
Что-то лязгнуло и заскрипело. Громко и натужно. Тысячелетиями находившийся без движения механизм сработал, и главные ворота Атлантиды распахнулись перед пришельцами.
– Все туда, живо! – рявкнул Гэнт. – Шевелитесь!
Отряд поспешно ринулся к воротам, совершенно не думая о том, что могло поджидать за ними.
Сара, которую затащили внутрь в первую очередь, вскрикнула от боли и залилась слезами. Убедившись, что она в безопасности, Скотт повернулся к воротам и посмотрел на столпившихся у входа големов.
– Двери, закройтесь!
Голос эхом разнесся по кристаллическому залу, и механизм, скрытый где-то в неведомых глубинах города, снова отозвался на приказ человека.
Тяжелые створки сдвинулись с места и мучительно медленно поползли навстречу друг другу.
– Быстрее, быстрее! – закричала, подгоняя их, Новэмбер, чем на мгновение отвлекла Скотта от големов.
И в то же самое мгновение двойник Янь Нинь сорвался с места. Решительно шагнув вперед, миниатюрная китаянка встала между створками и раскинула руки. Послышался громкий, режущий уши скрип – механизм пытался справиться с возникшим препятствием. Земля под ногами ощутимо задрожала. Големы бросились к воротам, но, уткнувшись в спину Янь Нинь, столпились за ней. Не имея возможности сдвинуться с места, Янь Нинь бросала на людей полные ненависти взгляды. Рядом с ней, безмятежно попыхивая незажженной сигарой, встал Джек Балджер. Что касается Юня, то он смотрел на свою давно умершую подругу с выражением печали и ужаса.
– Боже, вы только посмотрите на эту девушку! – сказал, подходя к солдату, Пирс, а когда китаец не ответил, тронул его за руку. – Интересно, как она умерла? Ну, в первый раз.
Юнь устало понурился.
– Она была археологом, – пробормотал он. – Работала в Вупу.
– Ах да, конечно, – кивнул Пирс. – Должно быть, вступила в контакт с углеродом-60, и микроскопические нано проникли в организм. Впрочем, это не объясняет, как она и остальные оказались здесь.
Джек Балджер склонил голову набок и посмотрел на Пирса.
– Новости, знаете ли, разлетаются по свету. А хорошие залетают особенно далеко. Мы ведь и сами в некотором смысле информация. Код. Устройство, состоящее главным образом из углерода и воды. Здесь, – он постучал себя пальцем в грудь, – те же самые кирпичики, только проект другой, вот и вся разница. Как «Лего».
Мейтсон в изумлении уставился на него.
– Что вы такое говорите?
– Вы ведь инженер, Ральф, могли бы и сами догадаться. Меня переварили, малыш. А потом воссоздали заново. То, что вы видите, похоже на трехмерное телевидение. – Балджер помахал перед Мейтсоном пистолетом. – Он вернулся, и он очень зол.
Инженер понял.
– Звуковые потоки. Как Интернет. Все те древние постройки связаны друг с другом.
– Точно, как Интернет, – подтвердил Балджер. – Извини, Ральф, но для тебя хороших новостей нет. Не повезло.
Мейтсон покачал головой.
– Досадно.
Хаккетт никак не мог отвести глаз от Янь Нинь. Какая удивительная, какая страшная сила. Потом перевел взгляд на собственную руку.
– Эти нано размером с молекулу. Мы все контактировали с углеродом-60. Теоретически нано могли проникнуть и в нас. Пройти через кожу и попасть в кровь.
– Какой догадливый, – усмехнулся Джек Балджер. – Неприятная вещь – разложение.
– Мы умираем? – запаниковала Новэмбер.
– Не надо рассматривать это как смерть. Вы просто… подвергнетесь изменению. Во всем есть хорошая сторона. Планета обречена, а вы по крайней мере получите бессмертие.
– Ну, умирать мы не собираемся, – прорычал Скотт, пристально всматриваясь в иероглифы на лицах големов.
Одни и те же символы. Почему? А если…
Переведя взгляд на лингвиста, Джек Балджер с изумлением обнаружил, что тот смотрит на него без всякого страха.
Пришло время проверить догадку.
– Священное слово, – сказал Скотт, – у тебя на лбу. На древнееврейском – Эммет. «Эм» переводится как «истина». «Мет» означает «смерть». Истина и смерть.
– И что? – Балджер пожал плечами. – Почему бы тебе не выйти сюда, чтобы мы могли уладить спор, как подобает мужчинам. Хотя мужчина – только ты. Я – творение Создателя.
– Тогда почему бы тебе не пройти сюда?
Балджер нахмурился.
Скотт улыбнулся.
– Не можешь, да? Ты физически не в состоянии пройти через ворота. В этом-то и кроется самый большой изъян големов. Вы воспринимаете приказы слишком буквально. Вас создали как стражей, поставили задачу охранять священную территорию и препятствовать проникновению чужаков. Но теперь мы внутри, и ваша миссия завершена. Вы не справились и должны быть деактивированы. Боишься умереть?
Балджер направил пистолет на ученого.
– Кто же не боится?
– Для того чтобы вас деактивировать, – продолжал Скотт, – мне нужно перевести то слово, что у вас на лбу. Перевести его на язык, понятный телу.
