Сзади к ним подошли Пирс и Новэмбер.
– Когда мне было четырнадцать лет, я всем рассказывал, что видел, как у нас на заднем дворе приземлился НЛО. Даже в школе этим хвастал. За что и получил. Но дело-то в том, что я говорил правду. Та штука действительно летела и, на мой взгляд, выглядела совершенно неопознанной. Откуда, черт возьми, мне было знать, на что похож метеозонд? В шестнадцать лет я поцеловал королеву школы. И снова получил. За вранье. Но я не лгал.
– К чему это вы? – удивилась Новэмбер. – Вам будет не хватать тех, кто вас поколачивал?
– Нет, – объяснил Боб. – Тех, кто мне не верил.
К ним присоединился Скотт.
– О, насчет неверующих не беспокойтесь, они никуда не денутся. Это же не какая-нибудь речушка в Египте.
Симпатичная ассистентка улыбнулась, заметив, что Скотт и Сара держатся за руки, но комментарии оставила при себе. Внезапно боковая дверь отворилась, и в часовню хлынула толпа ученых и техников, по большей части мужчин, с бледными, утомленными лицами и внушительными бородами. За ними следовал священник. Подойдя к алтарю, он осторожно, как некую почитаемую икону, поставил на него видеотелефон, после чего, заметно нервничая, обратился к собравшимся. Пожалуй, впервые за все время гости почувствовали себя приезжими в каком-то далеком пограничном городке.
– Известия поступают со всего света, – заговорил священник. – Предупреждение уже дано. Власти начали эвакуацию крупных городов. – Его голос дрогнул. – Но безопасных мест больше нет, и идти некуда.
Мейтсон наклонился к Скотту, сидевшему по другую сторону от Хаккетта.
– Кстати, – прошептал он, – мне показалось, что вы не веруете в Иисуса?
Лингвист заерзал.
– В данный момент я готов к любой дискуссии.
Священник наклонился к видеотелефону и нажал кнопку.
– Мы присоединимся сегодня к службе, которую проводит сейчас в Ватикане отец Макрэк.
Скотт резко вскинул голову.
– Фергюс?
Он был далеко от экрана, и его не услышали.
Фергюс – на экране были видны его хорошо освещенные плечи и голова – пристально вгляделся в собрание.
– Леди и джентльмены. Позвольте мне пригласить вас всех в часовню Мак-Мердо. Я благодарю власти, позволившие католической церкви принять участие в сегодняшней службе. Через минуту мы склоним головы в молитве и попросим Господа…
Сара наклонилась к Скотту и прошептала:
– Я только что подумала… Какой сегодня день?
– Пятница, – ответил после недолгой паузы лингвист.
– Страстная пятница, – добавила, тоже шепотом, Новэмбер. – День смерти Иисуса. А в воскресенье мы все воскреснем.
Скотт не смог скрыть удивления. Неделя выдалась такая суматошная, что он совсем забыл о Пасхе. Все вдруг поднялись и, следуя указаниям Фергюса, открыли сборники церковных гимнов. Помещение наполнили звуки органной музыки, и в этот самый момент будильник в часах Хаккетта тревожно пискнул.
– Время, – сказал он и присоединился к поющим.
– Пребудь со мной…
Солнце
Гелий получил свое название от имени греческого бога Солнца, Гелиоса.
В центре солнечного ядра, диаметр которого составляет 320 000 километров, под невообразимым давлением, огромное количество разогретого до 14 миллионов градусов по Цельсию водорода превращалось в ходе термоядерных реакций в гелий.
Окружающий ядро радиоактивный слой водорода всегда готов поставить необходимое топливо. И именно там, в самых глубинах солнечного сердца, случилась беда, положившая начало целой цепи событий.
Дело в том, что ядро Солнца вращается вокруг своей оси быстрее, чем окружающий его слой водорода. И сдерживающие массивное тело щупальца магнетической силы уже растянулись, переплелись и напряглись.
Реагируя на магнитную интерференцию снизу, восходящие и нисходящие потоки конвекционной зоны в находящемся выше слое радиоактивного водорода тоже начали меняться. На поверхности ядра стали появляться огромные пузыри, в два-три раза превосходящие размером Землю. А поскольку само ядро продолжало вращаться, эти пузыри начали выполнять роль лопастей в блендере, перемешивая внутреннюю массу солнца и тем самым нарушая сложившееся равновесие.
Одни участки конвекционной зоны оставались ненормально горячими, другие быстро остывали. Конвейерный пояс конвекции лопался, распадался. А в фотосферу и корону полетели сравнительно холодные массы плазмы.
Первые появились в 40-х широтах – относительно холодные темные пятна, известные как тень, и окружающие их более светлые – полутень. Вместе взятые они получили название солнечных пятен. Они виднелись уже по всей поверхности Солнца, там, где температура упала до 7200 градусов по Цельсию. Что касается самих солнечных пятен, то они еще холоднее – до 2000 градусов.
Некоторые из них были маленькие, до 1500 километров в поперечнике. У других этот показатель достигал 5000 километров. Однако напряжение их магнитного поля колебалось от 100 до 4000 гауссов по сравнению с 0,5 гаусса на Земле.
Сейчас солнечные пятна собирались вместе, стягиваясь постепенно к солнечному экватору. Из-за этого нарушалось естественное восприятие солнечного света, а само оно как будто мигало.
Магнитное поле и гравитация, видимый свет и ядерные силы, все они были вовлечены в семейный спор, как живущие вместе братья и сестры. Спор перешел в ссору, которая шла как на видимом, так и на невидимом уровне. Как цари природы, они стучали кулаками и потрясали свой дом, не замечая, что их ярость разрушает космос.
Сохо-3
На гало-орбите, в полутора миллионах километров над Землей, в точке, где уравновешивают друг друга силы притяжения Солнца и Земли, батареи двадцати одного телескопа и многочисленных сенсоров, размещенных на борту разведывательного спутника «Солар гелиосферик-3», внезапно активировались, уловив всплеск активности на поверхности находящейся на расстоянии девяноста двух миллионов миль от них звезды.
Появившиеся вдоль восточного края солнечные пятна выглядели необычайно темными и крупными, каждое из них в триста раз превышало размеры Земли. И между ними, то растягиваясь, то свиваясь в петли, прыгали, точно попавшие в бутылку мухи, щупальца сверхраскаленной плазмы. В какой-то момент звезда стала похожа на огненный шар, болтающийся на ниточке галактических весов.
Ошибки быть не могло – знаки прочили беду. Как трубы герольдов, возвещающие о начале гонки на колесницах.
Солнце находилось на грани взрыва.
После того как оно повернулось, стало ясно, что речь идет не об одной, а о восьми вспышках. Сначала внутри солнечных пятен стали видны пятнышки поменьше и поярче, потом, распространяясь со скоростью лесного пожара, они разрослись, охватив сотни тысяч квадратных миль. И вдруг начали выстреливать, выбрасывая в пространство миллионы тонн вещества. Само же Солнце, словно захваченное врасплох, как будто дрогнуло…
