– Программа «Интервью».
– Здравствуйте. Можно Ларису, администратора
по гостям?
– Я слушаю.
– Вас беспокоят по поводу Олега Ветрова.
– Ну ёлы-палы! Снова? Он умер! – донеслось в
ответ.
– Я великолепно наслышана о неприятном
происшествии, но мне нужно задать вам ряд вопросов.
– Вы из милиции, что ли? – устало спросила
Лариса.
Секунду я колебалась, потом лихо соврала:
– Майор Романова.
В конце концов, если окажется, что
администратор по гостям недолюбливает ментов, скажу, что я частный детектив.
– Что хотите? – осведомилась женщина.
– Поговорить.
– У нас съемки.
– Я приеду в Останкино!
– Студия находится в другом месте.
– Еще лучше, говорите адрес!
– Вам придется долго ждать, – сопротивлялась
Лариса, – я не смогу сразу заняться вами.
– Нет проблем.
– Давайте встретимся после окончания всего
блока! – взмолилась администратор.
– Хорошо. Во сколько мне прибыть?
– Первого июля около восьми вечера.
– С ума сошла? – вырвалось у меня.
– Мы гоним по две программы в день, – заныла
Лариса.
– Без перерыва? – поинтересовалась я.
– Отдыхаем по полтора часа между записями, –
нехотя призналась собеседница.
– Закажите мне пропуск, – ледяным тоном велела
я, – подожду, когда вы освободитесь.
Глава 12
Человека, впервые попавшего на запись
телепрограммы, всегда поражает, насколько закулисье отличается от красивой
картинки на голубом экране. Хорошо, что зрители не видят мрачных лиц операторов
и не слышат ругани режиссера. Людей телевидения отличает нездоровый цвет лица,
лихорадочный блеск глаз, истерические реакции и патологическое желание спать.
Есть они давно разучились, перебивают аппетит сухарями, баранками и
заветренными бутербродами. Иногда, правда, им перепадает «телекорм» – нечто
типа салата «Оливье», утопленного в дешевом майонезе и разложенного в
пластиковые коробочки.
Войдя внутрь полутемного помещения, по полу
которого змеились провода, я спросила у парня, сидевшего перед монитором:
– Где Лариса?
Юноша махнул рукой влево.
Я сделала пару шагов, наткнулась на стройную
девушку в белом платье и улыбнулась.
– Вы Лариса?
– Слава богу, нет, – фыркнула та. – А что,
похожа? Вот уж замечательный комплимент, ничего приятнее в жизни не слышала!
– Не знаю, как она выглядит, – объяснила я
красотке.
– Ищи самую жирную, – захихикала та. – Думаю,
она там, где гримерки.
Попетляв по темным закоулкам, я очутилась в
просторной, хорошо освещенной комнате, стены которой были увешаны зеркалами. В
высоком кресле возле столика, заваленного косметикой, дремала полная тетка,
одетая в оранжевую майку и длинную темно-коричневую юбку. Футболку, угрожающе
натянутую мощным бюстом, украшало трогательное изображение собачки в гламурном
розовом ошейнике.
– Здравствуйте, – сказала я.
Дама не шелохнулась.
– Добрый день. Вернее, уже вечер, – прибавила
я звук.
– Без приказа грим не кладу, – прошептала
толстуха, – ступайте к Леониду.
– Вы Лариса?
Баба открыла глаза.
– Что? – с негодованием спросила она. – Кто?
– Вы Лариса? – повторила я.
– Надеюсь, что нет, – вздохнула собеседница, –
хотя ваше предположение пугает. Че, похожа?
– Вы уже вторая женщина, которая приходит в
ужас от того, что я называю ее Ларисой, – не выдержала я.
Гримерша выпрямила спину:
– А ты ее знаешь?
– Нет, никогда не видела.
Хозяйка гримерной посмотрела на себя в
зеркало.
– Утешающая информация, – зевнула она. – Меня
Викой зовут, Ларка скорей всего жрет в гостевой.
– В гостиной? – не поняла я.
– В гостевой, – поправила меня Вика. – По
коридору налево. Там собираются основные действующие лица программы – випы, не
публика. Ларка админ по звездам. Очень она любит с селебрити болтать, ей душу
греет чужая слава. К тому же там бутеры всякие, конфетки-бараночки. Увидишь
Ларисона – поймешь, о чем я пою. Если Дюймовочки в гостевой нет, то не уходи,
ее на запах жрачки принесет.
– Викуся, – нежно заговорила стройная
блондинка, врываясь в гримерку, – глянь, пожалуйста, у меня морда не блестит?
Я невольно заулыбалась – под мышкой незнакомка
держала крохотного йоркширского терьера, забавное существо, похожее на игрушку.
С неожиданной для своей комплекции прытью Вика
вскочила с кресла и засуетилась.
– Садись, Полиночка, – зачирикала она, – давай
чуток пудрочки добавим, на лобик.
– Спасибо, – улыбнулась Полина и посадила в
соседнее кресло свою лохматую собачку.
Несколько минут гримерша порхала вокруг
блондинки, размахивая кисточками. Наконец та посмотрела на себя в зеркало и
встала.
– Вот теперь шикарно. Мерси! Кстати, мне
притащили здоровенную коробку конфет, килограммов пять, не меньше. Я и не
предполагала, что таких шоколодных монстров делают! Оставила ее у чайника,
идите, пока все не съели.
Помахав нам на прощание рукой, Полина убежала,
я вдохнула оставшийся после нее аромат дорогих духов и не удержалась от
комплимента:
– Красивая женщина.
– И хорошо воспитана, – подчеркнула Вика,
вновь устраиваясь в кресле. – А то у нас чем звездее, тем больше понтов.
Некоторые два часа под камерой постоят – и уже крутые, давай меня шпынять,
бегай к ним с гримом. А Поля сама приходит. И я никогда ее в плохом настроении
не видела. Мастерство не пропьешь!
– Почему-то мне кажется, что я хорошо ее знаю,
– протянула я. – Может, встречались раньше?
Вика снисходительно посмотрела на меня:
