Я натянула на себя плед и закрыла глаза.
Квартирный вопрос всегда остро стоял у москвичей. Лет сорок назад очень многие
столичные жители обитали в коммуналках. Например, мои родители получили
просторную трешку лишь после того, как папа, защитив докторскую диссертацию,
начал работать на оборону. Я появилась на свет, когда отец и мать уже были
немолоды. Однажды, помню, к нам в гости приехала дальняя родственница, выпила
чаю с ликером, опьянела и завела с мамой загадочный разговор. Меня мгновенно
отправили спать, но я, большая любительница подслушивать беседы взрослых, вылезла
из кровати, приникла ухом к дверной щели и узнала шокирующую правду: мамочка,
выйдя замуж за папу, сделала аборт – родить первого ребенка она не решилась
из-за проблем с жилплощадью, а потом, когда появилась квартира, ей пришлось
упорно лечиться.
Чтобы существовать без соседей, москвичи
вынуждены были работать на вредных предприятиях, развозить радиоактивные
отходы, стоять годами в нескончаемой очереди на жилье и бурно радоваться, если
их разваливавшийся от ветхости дом попадал под расселение. Существовала и норма
метров, я не помню точно, каковой она была, кажется, семь квадратов на
человека. Если в квартире с полезной площадью тридцать пять метров проживало
семь человек, вас ставили в очередь, коли пять – уже нет. Семья из пяти членов,
занимавшая комнату в коммуналке размером сорок метров, не имела шансов из нее
выехать. Мать, отец, двое детей и теща мучились вместе. Но вот если родители
разводились и «делили» детей, то тогда получалось уже две семьи, они могли
стать очередниками, получив каждая по двухкомнатной малогабаритной квартире.
Так многие и делали. Потом супруги снова вступали в брак и съезжались, в
результате получалось просторное жилье. Кстати, при дележке отпрысков следовало
учитывать их пол и отписывать девочку папе – если мужчина получит мальчика, то
ему не выделят две комнаты. И это был еще не самый хитрый трюк.
К чему я сейчас вспомнила об уловках жителей
коммуналок? Смотрите, квартиру Ветровых расселили. В то время уже началась
перестройка, появились первые риелторские конторы, и возникли стихийно
разбогатевшие люди, способные купить просторную жилплощадь. Если такой человек
положил глаз на коммуналку, ему приходилось обеспечивать каждую семью
квартирой. Но законов и правил никто не отменял! А вот если в одной из комнат
облюбованных вами апартаментов проживала разведенная пара, то и мужчине, и
женщине полагались отдельные норки.
Так какой смысл был Галине получать одну
квартиру с Олегом, а потом разводиться с ним? Логичнее было бы расторгнуть брак
до расселения.
Что-то тут не складывается!
Я схватила телефон и набрала номер Маркова.
– Ночь уже, – пробурчал приятель, забыв
произнести «алло», – кто там не спит?
– Найди мне немедленно все данные о прописке
модельера Галины Коротковой, работавшей под псевдонимом Гала Коротич. Она
недавно скончалась.
– Прямо сейчас? – зевнул Николаша.
– Срочно! Ночной тариф за услуги!
– Хорошо, – сразу проснулся помощник, – айн
момент.
Я села и снова уткнулась в бумажки. Надо же,
как забавно! Олег проявил редкостное благородство: не стал делить однушку с
Галиной, а получил штамп в паспорте о разводе и перебрался к Кате, стал жить
вместе с новой женой и тещей в их квартире. Кстати, совсем не просторной.
Интересно, какие скандалы закатывала зятю теща? Хотя в то время Ветров
устроился на работу и начал заниматься бизнесом. Где он раздобыл деньги на свое
первое предприятие, открытое через год после выхода из клиники? Нищий
алкоголик, пропивавший зарплату жены, опустившийся маргинал нашел где-то деньги
и запустил в небольшом подмосковном местечке линию по производству варенья?
Может, Ветров у кого-то одолжил начальный капитал? Нет ответа на вопрос, и
правды я никогда не узнаю. Но, согласитесь, все очень странно.
Интересно, та больница, где Олега вылечили,
существует до сих пор? Что они там проделывают с людьми? Пересаживают им мозг?
Звонок телефона вырвал меня из размышлений, я
бросила мимолетный взгляд на часы. Так, отлично, Николаша уже сработал!
Но из трубки раздался голос Насти Ваксиной.
– Лампуша, приветик.
Ну вот, опять я не посмотрела на дисплей!
– Что хочешь? – буркнула я, продолжая изучать
бумаги, присланные Марковым.
– Спасибо огромное, – зашептала Настя, –
снимки получились классные.
Я сначала не поняла, о чем речь, но потом
вспомнила фотосессию с Романом и сказала:
– Пожалуйста. Надеюсь, мне более никогда не придется
повторять идиотскую забаву.
– Славик поверил!
– Отлично, – буркнула я и попыталась
сосредоточиться на документах.
Ваксина так сразу не отстанет, будет долго
заверять меня в своей дружбе. Если прямо скажу: «Настя, время позднее, я хочу
спать», подруга тут же попросит прощения – и… звякнет завтра в семь утра.
Коли она уж решила накормить благодарностью,
то не успокоится, пока не доведет собеседника до тошноты. Есть лишь один способ
пережить неприятность: разрешить ей высказаться, изредка подавая голос.
– Славик даже проявил интерес, сказал, что у
тебя шикарная фигура… – вещала Настя.
– Угу, – ответила я, думая о своем: больницы
работают круглосуточно, надо найти номер и позвонить в ту самую клинику.
– …билборд? Эй, ты там заснула? – иглой
воткнулся в мозг голос Насти.
– Нет, нет, – заверила я, – слушаю
внимательно.
– Считаешь, я хорошо придумала? – спросила Ваксина.
Сообразив, что пропустила часть беседы, я
попыталась выкрутиться:
– Ну… скорее да, чем нет. Или наоборот.
– Отлично! – явно обрадовалась Настя. – Но
скажи конкретно: «да» или «нет»?
– А тебе самой как кажется?
– Ясное дело, надо соглашаться. Шанс
уникальный! Отличная реклама!
– Да, да, реклама – наше все! – обрадованно
подхватила я.
– Умница, душенька! – заверещала Ваксина. –
Чмок, чмок, чмок!
Так и не узнав, что имела в виду Настя, я с
ней попрощалась. Соединилась со справочной и узнала хорошую весть: клиника
существует до сих пор.
Живо набрала номер, стала слушать мерное
«ту-ту-ту»… Трубку снимать не спешили, но я была терпелива и в конце концов
услышала недовольный женский голос:
– Больница.
