От этих мыслей его отвлекла Сихоко:
— Интересно, с чего это из Хаконэ нам шлют новогоднюю открытку? Ты что, там когда-то останавливался?
— Нет, никогда. Но возможно, поеду туда скоро. Там будет проходить симпозиум.
Девять дней спустя, в понедельник 10 января…
Кохэй Дайго решил остановиться в маленькой, стилизованной под традиционную гостинице у южного склона горы, прямо рядом с Асиноко. Называлась она «Фумотокан» и находилась в десяти минутах ходьбы от отеля «Эмеральд вью». Его белый старомодный фасад был хорошо виден из окна номера, в котором поселился Дайго.
В Хаконэ теперь наступило затишье после того, как отдыхающие по окончании праздников разъехались. До сих пор стояли холода, низкие тучи грозили снегопадом, и машин по дорогам вокруг озера почти не было.
Леса подступали к самым берегам озера, а открытые места щетинились безлистным кустарником. Весь этот пейзаж был окаймлён горами, а палитра красок переливалась от пепельно-серого до ледяного голубого. Там и тут возвышались сугробы лежалого подтаявшего снега. А к северо-востоку от озера, там, где глаз ожидал увидеть знакомый вид горы Фудзи, утонувшие в туманной дымке, возвышались только её слабо проглядывающие контуры.
Дайго вселился в гостиницу около трёх и сейчас сидел на подоконнике в своём номере. Довольно долго он просидел так, любуясь промёрзлым пейзажем.
Он не ожидал, что ему дадут номер, из которого будет виден отель «Эмеральд вью», но раз уж так вышло, то ему не составило труда разговорить горничную на эту тему. Девушка трещала без умолку, так как Дайго с самого начала постарался оставить у неё впечатление, будто сам он большой любитель такой болтовни, но, когда она ушла, налицо его вернулось всё то же сумрачно-нервозное выражение. Он ещё некоторое время разглядывал в окно отель «Эмеральд вью», потом нахмурился.
Когда ещё в Фукуоке он думал о Хаконэ, ему представлялось, что это где-то очень далеко, но, воспользовавшись самолётом и поездом, он добрался сюда менее чем за пять часов. Прилетев в Токио, он пересел на «молнию» до Одавары, а уж оттуда добирался на автобусе до Кодзири. Кому-то пятичасовое путешествие могло бы показаться очень уж долгим, но из-за многократных пересадок Дайго воспринял его как один головокружительный калейдоскоп. Он до сих пор не мог до конца осознать, что находится уже в Хаконэ. Даже теперь, когда он мог любоваться натуральным видом отеля «Эмеральд вью», ему всё равно хотелось ещё разок взглянуть на открытку. Уж больно незаметно пролетело время с того момента, как он принял решение приехать сюда, и до того, как это действительно сделал. Ему самому не верилось, что он такое осуществил — настолько это было не в его характере.
Только увидев в тот первый новогодний день открытку из «Эмеральд вью», он сразу понял, что это новая весточка. До этого момента он думал, что убийство Йосими будет единичным случаем. Благодаря чьему-то тщательному плану у него имелось алиби, личность некой таинственной женщины так и не была установлена, и, поскольку нераскрытое убийство стало делом прошлого, он решил, что этот вопрос отныне закрыт. Но оказалось, он раскусил ситуацию только наполовину — убийство Йосими было всего лишь серединой общей игры.
В тот вечер в гостиной ресторана в Барбизоне он, в сущности, признался, что хотел бы видеть Йосими мёртвым, но перед этим Фумико успела рассказать ему о существовании некой женщины, которая должна умереть. «Сердце моё не узнает покоя, пока эта женщина не умрёт» — так и сказала Фумико. Даже если слова Фумико имели всего лишь метафорический смысл, они заставили Дайго осознать, что сам он уже не сможет жить по-старому, пока не уберёт Йосими с пути. А что, если это своеобразное вступление в преступный сговор явилось для обоих некой могучей силой, воздействовавшей на них как в физическом, так и в эмоциональном плане?
Скорее всего так оно и было. По-видимому, уже тогда Фумико задумала свой план, имевший целью сделать их соучастниками преступления. Возможно, она мысленно разрабатывала этот план, пока Дайго молча сидел рядом. Уже не приходилось сомневаться, что теперь она ждёт от Дайго ответного хода — теперь он должен устранить Мидори Нагахара. Фумико не была знакома с Акисигэ Йосими, однако она сумела выяснить, кто он такой, устроила Дайго идеальное алиби и осуществила свой преступный план, не совершив ни единого промаха. То есть, конечно, при том условии, что Фумико и была той женщиной, о чью таинственную фигуру споткнулось следствие. Дайго пришёл к выводу, что это могло бы быть единственным объяснением всему случившемуся. Этой открыткой, посланной из «Эмеральд вью», она намеревалась в иносказательной форме передать ему, что теперь пришло время осуществить вторую часть плана.
С Мидори Нагахара Дайго был незнаком и никогда не встречался, поэтому мог бы близко подобраться к ней без её ведома. А ещё у него, таким образом, появлялась надежда снова встретиться с Фумико Самэхима. Он подозревал, что Фумико знакома с Мидори и что двух женщин связывает нечто значительное.
Надежда выяснить наконец, кто такая Фумико, подстёгивала Дайго к действиям. В любом случае первое, что ему надлежало сделать, — это тайно собрать какую-нибудь информацию о Мидори Нагахара.
В этом смысле настоящий момент представлялся наиболее удобным — ведь сейчас у него были каникулы, и до начала следующего семестра оставалось время. Никого не поверяя в свою тайну, он самостоятельно изучил справочник и выбрал эту гостиницу. Сихоко он туманно объяснил, что его кафедра и кафедра университета в Токио организовали симпозиум. Жена подумала, что учёная встреча будет проводиться в одном из отелей Токио, и Дайго обещал ей позвонить, как только туда приедет. О Хаконэ он не обмолвился ни словом. Сихоко была не из тех жён, что интересуются подробностями деловой жизни мужа, и, судя по всему, уже давно забыла об открытке из «Эмеральд вью».
— Можно войти? — услышал Дайго голос горничной за дверью. Он торопливо вынул из кармана солнцезащитные очки и надел их. Эти очки в толстой чёрной оправе с бледно-зелёными стёклами он купил по случаю в одном из магазинов оптики в Фукуоке. В них его в общем-то ничем не примечательное лицо выглядело моложе и придавало ему спортивный вид.
Горничная, миниатюрная женщина лет за сорок, по всей видимости, была здесь старожилом.
— Вы ещё не принимали ванну? — присев в поклоне, спросила она, поглядывая на сложенное кимоно, которым Дайго так и не воспользовался.
— Нет ещё. Кажется, я так залюбовался красивым видом из окна, что так и просидел всё это время, глядя на озеро. Обычно я приезжаю в Хаконэ весной или осенью, а вот в такое время — первый раз.
Дайго старался говорить с осакским акцентом. Сам-то он приехал из совершенно другой части страны, но родственники его матери проживали в Осаке, и он с детства имел частую возможность слышать тамошний говор, поэтому так легко мог имитировать его. Вселяясь в гостиницу, он назвался вымышленным именем и дал осакский адрес, представившись писателем.
— Наш Хаконэ с годами всё больше и больше меняется. Отели и гостиницы растут прямо на глазах, — заметила горничная.
