— Сделай одолжение, возьми себя в руки, — убедительно попросила я. — Он действительно мой коллега, и мне совершенно ни к чему, чтобы ты вместо делового обсуждения нашего проекта устраивала цирк.
— О, я уже успела составить свой собственный проект, — загадочно заявила она. — Как всегда, ты лжёшь себе, но это меня сильнее стимулирует: желание раскрывать людям глаза на самих себя всегда побуждает меня к активной деятельности.
Обняв за плечи, она потащила меня обратно по лабиринту комнат, напевая что-то весёлое. Я же готовилась к самому худшему. Оказавшись в коридоре, мы услышали мирный разговор, доносившийся из Голубой комнаты.
— Это портреты ваших родных? — спрашивал Тор, когда мы вошли.
— Ниет, — отвечала Лелия. — Моя родные все умерли. Это друзья: Полина, которая шьёт костюмы, — как это вы говорите — портниха, Полина Трижер.
А это Шап, он умер, он тоже шил костюмы. А это графиня ди…
— Чем это ты донимаешь нашего гостя, мама? — осведомилась Джорджиан, подходя и беря мать за руку.
— А кто этот старик? — спросил Тор. — Он кажется мне знакомым.
— Ах… Это же Клод, мой очень дорогой ами. Он был такой милый, как он любил свои цветы. Но несчастный он был, как это вы говорите, трудно видеть. Я должна была гулять по его саду в Живерни и объяснять, какими кажутся мне там цвета, а он рисовал их на своих полотнах. Он говорил, что я — его молодые глаза.
— Живерни? Так это Клод Моне? — Тор удивлённо взглянул на Лелию, а потом на нас.
— Да, Моне, — подтвердила Лелия, грустно глядя на фото. — Он был очень старый, а я была очень молодая. Там был один цветок, он нравился мне больше всех — ты помнишь, Зорзион? Он написал мне маленькую акварель. Как же называется этот цветок?
— Водяная лилия? — предположила Джорджиан.
— Это был очень длинный цветок, — покачала головой её мать, — пу-урпу-урный, цвета ягод, которые вы зовёте виноградом. Пурпурный — такое слово?
— Длинный и пурпурный, как виноград? — переспросила я. — Может быть, сирень?
— Неважно, — успокоила нас Лелия. — Это вспомнится мне позже.
— Мама, — нетерпеливо перебила её Джорджиан. — Правда ещё не познакомила меня со своим другом.
— Конечно! — фыркнула Лелия. — Потому что ты бросаешь своих гостей в передней! И никакого о' ре вуар манекенщицам — им пришлось уходить через заднюю дверь, будто фамм де менамс
[9]
! Благодари ле бон Дью, что у тебя есть мать, которая исправит все твои мелкие грубости.
— Да, конечно, я каждый день благодарю за это Бога, — сухо заверила Джорджиан.
— Джорджиан, позволь познакомить тебя с доктором Золтаном Тором, — церемонно произнесла я. — Он, как и ты, мой старый друг.
— И это имеет какое-то особенное значение? — мило поинтересовалась моя подруга.
— А вы зовёте её Правдой? — спросил Тор. — Интересно.
— Ведь это почти то же самое, что и Верити
[10]
, не так ли? И уж во всяком случае не так по-банкирски сухо. «Верите-доверите» — и все такое, — обернувшись к Лелии, она добавила:
— Мама, Правда хочет обсудить какое-то дело со мной и со своим другом, почему бы тебе не выйти и не присмотреть за тем, чтобы нас не беспокоили?
На лице у Лелии появилось выражение великомученицы, но Джорджиан твёрдой рукой буквально выпихнула её из комнаты. За дверью раздалась перебранка шёпотом на французском, после чего Джорджиан вернулась одна.
— Мама обожает во все совать нос, — пояснила она.
— Ваша мама очаровательна, — улыбнулся Тор. — Скажите, она действительно знала Клода Моне?
— О, мама знает всех на свете, — отвечала Джорджиан и добавила ещё громче:
— Просто потому, что вечно лезет не в свои дела.
За дверью послышались лёгкие шаги, удалявшиеся по коридору. Джорджиан улыбнулась, пожав плечами, и плюхнулась на диван.
— Прошу меня простить за то, что я похитила Правду, — начала она оправдываться, когда мы с Тором уселись рядом, — но ведь я так давно её не видела. Она часто приезжает в Нью-Йорк, но никогда мне не звонит.
Да будет вам известно, что в ней скрываются две совершенно разные личности.
— Две личности? — переспросил Тор. — Боюсь, что я знаком лишь с одною из них, — добавил он заинтригованно.
Джорджиан многозначительно прикрыла глаза. «Вот оно, начинается», — подумала я, с трудом сдерживая желание стукнуть её чем-нибудь тяжёлым.
— В этом нет ничего удивительного, коль скоро ей угодно именовать вас «коллегой», однако она вовсе не что-то такое банкирское до мозга костей, что пытается сейчас из себя изобразить, — распространялась Джорджиан, помахивая рукой.
— Я всегда это подозревал, — согласился Тор.
— Так, значит, вам ничего неизвестно о наших с ней похождениях? — удивлённо подняла брови Джорджиан. — О том, как мы, например, жили в гареме в Риаде? Об одиссее кама-сутра в Тибете? Как мы превратились в белых рабынь в Камеруне? Или путешествовали в Марокко на скотовозе?
— Джорджиан, — злобно одёрнула я.
— Пожалуйста, продолжайте, — перебил меня Тор с неподражаемым спокойствием, и добавил:
— Оказывается, ты кое-что старалась от меня скрыть. Но мне кажется, я вправе ознакомиться с твоим прошлым, прежде чем продолжать с тобою деловое сотрудничество.
«Моё прошлое, мои идиотские выходки», — думала я. А Джорджиан уже неслась во весь опор.
— Совершенно верно, — провозгласила она. — Моя подруга — любвеобильна, но чересчур лицемерна. Итак, я расскажу о нашем первом приключении. Правда и я — мы были совсем юные…
— И сколько же нам было лет? — запальчиво спросила я, стараясь сбить её с толку.
Но она лишь презрительно покосилась в мою сторону, проигнорировав вопрос.
— Ну это было не так уж давно, мы были ужасно бедные, ну просто совсем без денег, но сгорали от желания попасть в Марокко. Единственный корабль, на который у нас хватало денег, оказался старым скотовозом, буквально кишевшим паразитами — мухами в навозе, ну и так далее. Нам пришлось плыть третьим классом.
— Вы не шутите? — переспросил Тор.
— Нисколько. Мы спали прямо в коровнике — просто кошмар. Но Правде улыбнулась фортуна: капитан положил на неё глаз. Однажды ночью он заявился к нам, увидел, как Правда спит в навозе, и воскликнул: «Йах! Дас ист воман!» — ну или что-то подобное.
— Он что, был немцем, этот ваш капитан? — уточнил Тор с самой милой из своих улыбок, на которую я постаралась не обращать внимания.
— Высокий, белокурый и очень красивый, — подтвердила Джорджиан. — Кстати, он был очень похож на вас.
