Талейран сумел не выдать своей тревоги. Никто не смог бы ничего прочитать по его лицу. Художник продолжил:
— Робеспьер рассказал мне, что Игра в разгаре и цель ее — собрать воедино фигуры. За всем этим стоит женщина — белая королева, которая была хозяйкой его и Марата. Именно она убила монахинь, которые приехали к Мирей, и захватила фигуры. Одному Богу известно, сколько их у нее и знает ли Мирей, какая опасность ей грозит. Однако вы должны знать, джентльмены. Хотя во время террора она и находилась в Лондоне, Робеспьер называл ее женщиной из Индии.
Буря
Ангел Альбиона стоял подле Камня Ночи, и видел он
Ужас, подобный комете, нет, красной планете,
Который вобрал в себя разом все страшные
бродячие кометы…
И призрак воссиял, расчерчивая храм кровавыми
и долгими мазками.
Тогда раздался голос. Ему внимая, содрогнулись
стены храма.
Уильям Блейк. Америка: пророчество
И я ходил по земле и всю жизнь проводил в странствиях, всегда одинокий и всем чужой. И тогда Ты взрастил во мне искусство Твое под порывами бури, бушующей в душе моей.
Парацельс
Известие, что Соларин — внук Минни Ренселаас, признаться, ошеломило меня. Однако у меня не было времени расспрашивать его о генеалогическом древе, пока мы пробирались в темноте вниз по Рыбацкой Лестнице. Буря приближалась. Море внизу отливало таинственным красноватым светом, а когда я оглянулась, то в неверном свете луны увидела темно-красные пальцы сирокко — тонны песка, взметнувшиеся в воздух. Обманчиво медленно они пробирались по ложбинам между холмами, тянулись к нам…
Мы бежали в дальний конец порта, к пристани, у которой швартовались частные суда. Их темные силуэты были едва различимы сквозь пелену песка и пыли, висевшую в воздухе. Мы с Лили вслепую поднялись на борт следом за Солариным и сразу поспешили на нижнюю палубу, чтобы устроить Кариоку и фигуры и скрыться от песчаной бури. У нас и без того уже горели кожа и легкие. Мельком заметив, что Соларин отшвартовывает судно, я закрыла за собой дверь маленькой каюты и стала спускаться по ступеням. Лили шла впереди.
Мотор завелся и мягко забормотал, и я почувствовала, что судно начало двигаться. Я стала наугад шарить вокруг, пока не наткнулась на керосиновую лампу. Я зажгла ее, и мы смогли рассмотреть убранство небольшой, но роскошно обставленной каюты. Повсюду в ней было черное дерево, толстые ковры, крутящиеся стулья, обитые кожей. У стены стояла двухъярусная койка, в углу висел гамак, набитый спасательными жилетами. Напротив койки был маленький камбуз с раковиной и плитой. Однако, обследовав шкафы, еды я не нашла, зато обнаружился великолепный бар. Я открыла коньяк, позаимствовала пару стаканов и плеснула нам выпить.
— Надеюсь, Соларин знает, как управляться с парусами этой шлюпки, — произнесла Лили, делая порядочный глоток.
— Не говори глупостей! — сказала я, осознав после первого глотка бренди, что ела я очень давно. — Разве ты не слышишь шума мотора? А у парусников нет моторов.
— Но если это моторная лодка, — сказала Лили, — то зачем на ней все эти мачты? Для украшения?
Теперь, когда она заговорила об этом, я припомнила, что тоже видела их. Конечно же, мы не могли выйти в открытое море на парусной шлюпке перед самым штормом. Даже Соларин не мог быть настолько самоуверенным. Но я все же решила пойти и удостовериться.
Вскарабкавшись по узкому трапу, я оказалась на маленьком капитанском мостике. Мы уже вышли из порта и немного опережали стену красного песка, надвигающуюся на Алжир. Ветер был сильным, луну не заслоняли тучи, и в ее холодном свете я впервые смогла как следует разглядеть наше судно.
Оно оказалось несколько больше, чем показалось мне с первого взгляда. Красивые палубы из тикового дерева были тщательно выскоблены, латунные поручни начищены до блеска, а мостик, где я находилась, нашпигован самыми современными приборами. Не одна, а целых две мачты возвышались над палубой, царапая темное небо. Соларин одной рукой держал штурвал, а другой доставал большие тюки материи из люка в палубе.
— Парусная шлюпка? — спросила я, наблюдая, как он работает.
— Кеч, — пробормотал он, все еще доставая парусину. — Извини, не было времени выбирать, что угонять. Но это хороший корабль — тридцать семь футов.
И это значило, что…
— Великолепно! Краденая шлюпка, — сказала я. — Ни я, ни Лили не имеем ни малейшего понятия о том, как обращаться с парусами. Очень надеюсь, что ты в этом деле разбираешься.
— Конечно, — фыркнул он. — Я же вырос на Черном море.
— И что? Я выросла на Манхэттене, острове, вокруг которого лодки кишмя кишат. Однако это совершенно не значит, что я знаю, как управлять лодкой в шторм.
— Бурю мы можем и обогнать, если ты перестанешь ныть и поможешь мне поднять паруса. Я скажу тебе, что делать. Когда мы их поднимем, я и сам с ними управлюсь. Если мы все сделаем быстро, то сможем добраться до Менорки, прежде чем разразится буря.
И я под чутким руководством Соларина занялась делом. Канаты назывались шкотами и фалами, они были из пеньки и разрезали кожу на руках, когда я связывала их. Паруса представляли собой ярды хлопчатобумажного полотна, сметанного вручную, и тоже имели диковинные имена типа «кливер» или «бизань». Мы подняли два на передней мачте и один на «кормовой», как называл ее Соларин. По его команде я изо всех сил тянула канаты, привязывала их к скобам на палубе и очень при этом надеялась, что ничего не перепутала. Наконец все три паруса были подняты. Корабль заметно похорошел, но главное — заметно прибавил ходу.
— Ты молодчина, — сказал Соларин, когда я присоединилась к нему на мостике.—Это прекрасный корабль…— Он замолчал и посмотрел на меня. — Почему бы тебе не пойти вниз и не отдохнуть немного? Похоже, тебе это не помешает. Игра еще не окончена.
Да, я действительно устала. Последний раз мне удалось вздремнуть в самолете по дороге в Оран. Это было двенадцать часов назад, а казалось, что прошло несколько дней. И я давно не была в ванне, если не считать незапланированного купания в море.
Однако прежде чем сдаться на милость усталости и голода, мне надо было кое-что узнать.
— Ты сказал, мы направляемся в Марсель. А тебе не кажется, что, когда Шариф и его банда поймут, что мы покинули Алжир, они первым делом станут искать нас именно в Марселе?
— Мы пройдем рядом с Ла-Камарг, — сказал Соларин и пихнул меня, заставив сесть на скамью. Над моей головой просвистел гик — судно выполнило поворот. — Там неподалеку нас будет ждать частный самолет Камиля. Конечно, он не сможет ждать нас вечно — Камилю было трудно договориться. Так что хорошо, что ветер сильный.
— Почему ты не говоришь мне, что происходит в действительности? — спросила я. — Почему ты ни разу не упомянул, что Минни твоя бабушка или что ты знаком с Камилем? Как ты попал в Игру? Мы решили, что тебя вовлек в нее Мордехай.
