— Если ты не возражаешь, — задумчиво сказал Ним, — я бы хотел забрать этот рисунок на несколько дней.
Он снял картину и осторожно ухватил ее за подрамник.
— У тебя сохранилось стихотворение от предсказательницы?
— Где-то здесь, — сказала я, показывая на беспорядок.
— Давай взглянем, — предложил он.
Я вздохнула и стала шарить в гардеробной по карманам. Понадобилось около десяти минут, но в конце концов я откопала в недрах корзины для грязного белья салфетку, на которой Ллуэллин записал предсказание.
Ним взял салфетку из моих рук и сунул в карман. Подняв с пола не высохшую еще картину, он положил свободную руку мне на плечо, и мы пошли к двери.
— Не волнуйся насчет картины, — сказал он в прихожей. — Я верну ее через неделю.
— Можешь оставить ее себе, — сказала я. — В пятницу приедут грузчики паковать мои вещи. Вообще-то сначала я стала вызванивать тебя из-за этого. Я уезжаю из страны где-то на год или около того. Моя компания отправляет меня по делам за границу.
— Шайка продажных ублюдков, — проворчал Ним. — Куда они тебя посылают?
— В Алжир, — сказала я, когда мы добрались до двери. Ним замер и взглянул на меня. Затем он принялся смеяться.
— Детка, дорогая, — сказал он, — ты никогда не перестанешь удивлять меня. Ты больше часа загружала меня сказками об убийствах, увечьях, тайнах и заговорах. Забыла только упомянуть о самом главном.
Я не понимала, что его так развеселило.
— Об Алжире? — спросила я. — Как это связано?
— Скажи-ка, — Ним взял меня рукой за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза, — слышала ли ты когда-нибудь о шахматах Монглана?
Проход коня
Рыцарь: Ты играешь в шахматы, верно?
Смерть: Как ты узнал?
Рыцарь: Видел на картинах и слышал в балладах.
Смерть: Да, я действительно довольно хороший игрок.
Рыцарь: Но ты не можешь быть лучше меня.
Ингмар Бергман. Седьмая печать
Туннель в центре города был почти пуст. Было уже около половины восьмого вечера, шум мотора «моргана» эхом отдавался от стен.
— Я думала, мы едем обедать! — громко сказала я, пытаясь перекричать этот рев.
— Мы и едем, — загадочно ответил Ним. — Ко мне на Лонг-Айленд. Я практически являюсь почтенным тамошним фермером. Хотя в это время года урожая не бывает.
— У тебя ферма на Лонг-Айленде? — спросила я.
Почему-то мне было трудно представить себе, что Ним где-то живет. Мне всегда казалось, что он появляется из ниоткуда и исчезает в никуда, словно привидение.
— Конечно, — сказал он, глядя на меня своими разноцветными глазами. — Хотя ты — единственная, кто может засвидетельствовать это. Я тщательно охраняю свою частную жизнь, как тебе известно. Я планирую самолично приготовить для тебя ужин. После того как мы поужинаем, ты можешь остаться у меня на ночь.
— Постой-ка минутку…
— Попробую убедить тебя путем логических рассуждений, — сказал он. — Ты только что объяснила мне, что находишься в опасности. За последние сорок восемь часов ты видела убитыми двух мужчин и беспокоишься, что каким-то образом замешана во все это. Ты что, серьезно намерена провести ночь одна в своей квартире?
— Утром мне надо на работу, — слабо попыталась возразить я.
— Ты туда не пойдешь, — отрезал Ним. — И вообще будешь держаться подальше от своих излюбленных мест, пока мы во всем не разберемся. У меня есть что сказать по этому поводу.
Автомобиль несся по просторам пригорода, ветер свистел вокруг нас, я куталась в плед и слушала Нима.
— Сперва я расскажу тебе о шахматах Монглана, — начал он— Это очень долгая история, но достоверно проследить ее можно только до того времени, когда они достались королю Карлу Великому…
— О! — сказала я, выпрямляясь. — Я слышала о них, но не знала названия. Дядя Лили Рэд, Ллуэллин, рассказал мне об этом, когда услышал, что я еду в Алжир. Он сказал, что попросит привезти ему несколько фигурок.
— Еще бы он не попросил! — рассмеялся Ним. — Они очень редки и приносят удачу. Большинство людей не верит даже в то, что они существуют. Откуда Ллуэллин узнал о них? И почему решил, будто они в Алжире?
Голос Нима звучал беспечно, но я видела, что он напряженно ждет моего ответа.
— Ллуэллин — антиквар, — объяснила я. — У него есть клиент, который хочет собрать эти фигурки любой ценой. У них есть выход на человека в Алжире, который знает, где фигуры.
— Сильно в этом сомневаюсь, — сказал Ним. — Легенда гласит, что они были надежно спрятаны больше века тому назад, а до того не ходили по рукам более тысячи лет.
Пока мы ехали сквозь тьму ночи, Ним поведал мне загадочную историю о мавританских королях и французских монахинях, О сверхъестественной силе, которую веками разыскивали те, кто понял природу власти. И о том, как в конце концов шахматы исчезли, чтобы больше не появляться. Считается, сообщил Ним, что они спрятаны где-то в Алжире. Однако откуда возникло такое предположение, он не сказал.
К тому времени, когда он завершил свою невероятную историю, автомобиль уже мчался сквозь густые заросли деревьев и дорога шла под уклон. Когда же мы выехали на подъем, то молочно-белую луну, висевшую над черным морем.
Я услышала уханье перекликавшихся в лесу сов. Оказывается, мы проделали довольно большой путь от Нью-Йорка.
— Хорошо, — вздохнула я, высовывая нос из-под пледа. — Я уже сказала Ллуэллину, что не буду с этим связываться, что он сошел с ума, если решил, что я попытаюсь вывезти контрабандой шахматную фигуру, сделанную из золота, со всеми этими бриллиантами и рубинами…
Автомобиль резко занесло, и мы чуть не свалились в море. Ним сбросил скорость и выровнял машину.
— У него была фигура? — спросил он. — Он показывал ее тебе?
— Конечно нет, — сказала я. Господи, да что происходит? — Ты же сам говорил, что они были утеряны сто лет назад. Он показал мне фото статуэтки из слоновой кости, которая была похожа на шахматную фигуру. Она находится в парижской Национальной библиотеке, кажется.
— Понятно, — сказал Ним, немного успокоившись.
— Я не понимаю, как это все связано с Солариным и людьми, которых убили, — сказала я.
— Я объясню, — сказал Ним. — Но сперва поклянись никому об этом не рассказывать.
— То же самое говорил и Ллуэллин. Ним недовольно покосился на меня.
— Возможно, ты будешь более осмотрительной, когда я объясню, что причина, по которой Соларин связался с тобой, причина, из-за которой тебе угрожает опасность, — это шахматные фигуры. Те самые.
