В течение всего рассказа аббатисы моя мать хранила молчание. Обычно прямодушная и открытая, она держалась сдержанно и осторожно. Мы с отцом заметили это. И тогда он заговорил — возможно, в попытке успокоить мать:
— Ваш рассказ глубоко заинтриговал нас. Однако не могу не спросить, что же за секрет пытается выведать здесь мсье Руссо и почему вы избрали нас своими доверенными лицами.
— Хотя Руссо, как я уже говорила, слишком болен, чтобы путешествовать, — сказала аббатиса, — он, несомненно, велит своему агенту встретиться с теми немногими швейцарцами, которые живут на острове. Что касается секрета, который он ищет, то ваша супруга Анджела Мария может вам рассказать о нем больше. Ее семейство своими корнями уходит в далекое прошлое Корсики. Если я не ошибаюсь, ее предки поселились на острове еще до нашествия мавров…
В то же мгновение я наконец поняла, почему приехала аббатиса. Лицо матушки покраснело, она бросила быстрый взгляд сначала на Феша, а затем на меня. Сложив руки на коленях, она замерла в растерянности.
— Я вовсе не хотела привести вас в замешательство, мадам Феш! — произнесла аббатиса. Она говорила совершенно спокойно, но все мы чувствовали ее нетерпение. — Однако я надеялась, что корсиканские понятия о чести заставят вас ответить мне любезностью на любезность. Признаю, что не без корысти оказала вам ценную услугу, о которой вы меня не просили. Надеюсь, мои усилия не окажутся напрасными.
Феш явно не понимал, к чему клонит гостья. Что касается меня, то я жила на острове с самого рождения и нередко слышала легенды о семье матери. Время, когда семейство Пьетра-Сантос поселилось на Корсике, действительно терялось во тьме веков.
— Матушка! — сказала я. — Это же всего лишь старые легенды, которые ты так любишь рассказывать мне. Не будет ничего дурного, если ты расскажешь их и мадам де Рок. Она так много для нас сделала. Феш коснулся руки моей матушки и ободряюще сжал ее.
— Мадам де Рок, — дрожащим голосом произнесла моя матушка, — я признательна вам от всей души и признаю долг чести. История, которую вы поведали нам, испугала меня. В то время как большинство семей, живущих на нашем острове, происходят из Этрурии, Ломбардии или Сицилии, наш род уходит корнями к первым поселенцам Корсики. Мои предки пришли сюда из Финикии, древнего государства на восточном берегу Средиземного моря. Они поселились на острове за шестнадцать столетий до рождества Христова.
Аббатиса медленно кивнула, и матушка продолжила: — Финикийцы были торговцами, купцами, античные историки называли их «люди моря». Слово «финикийцы» происходит от греческого выражения, означающего «кроваво-красный». Возможно, название пошло от ярко-алой краски, которую они получали из раковин, а может, от легендарной птицы Феникс или финиковых пальм — и то и другое греки называли «красный, как огонь». Кто-то говорит, что свое имя народ получил из-за Красного моря. Все это неправда. Наш народ называли так из-за цвета волос. Даже теперь, много лет спустя, потомки племен финикийцев, например венецианцы, отличаются огненно-рыжими волосами. Я так подробно рассказываю об этом, потому что красный цвет, цвет крови и пламени, был священным цветом этого загадочного и примитивного народа. Хотя греки называли их финикийцами, сами они называли себя людьми Кхна или Кносса, а позже — ханаанейцами
[21]
. Из Библии известно, что они поклонялись множеству богов Вавилона, например богу по имени Бел, которого они называли Баал или Ваал, богине Иштар, которая превратилась в Астарту, и Мелькарту, которого греки назвали Кар, что значит «судьба» или «рок». Мой народ называл его Молох.
— Молох…— прошептала аббатиса. — Языческий бог, от поклонения которому иудеи отказались, раскаявшись, однако их обвиняли в том, что они потворствовали культу Молоха. Те, кто почитал его, бросали своих детей живыми в огонь, чтобы умилостивить бога…
— Да, — подтвердила моя матушка. — И даже хуже. Хотя большинство народов верили, что карать дано лишь богам, финикийцы считали иначе. Места, которые они заселили и где основали свои колонии — Корсика, Сардиния, Марсель, Венеция и Сицилия, — это земли, где предательство карается смертью, где возмездие означает справедливость. Даже сегодня их потомки мстят средиземноморцам. Эти варвары-пираты не являются потомками берберов, их название идет от Барбароссы — «Рыжей Бороды». Даже в наши дни в Тунисе и Алжире около двадцати тысяч европейцев содержатся в неволе, их освобождают за выкуп, на который и живут эти люди. Таковы истинные потомки финикийцев: они царят на море, строят крепости на островах, поклоняются богу воровства, живут предательством и умирают, убитые в вендетте!
— Да! — в возбуждении воскликнула аббатиса. — Все именно так, как рассказывал Карлу Великому мавр: в самих этих шахматах заключается Сар — месть! Но что это было? Что за страшный секрет хранили мавры и, возможно, финикийцы? Что за сила содержится в этих фигурах, известная древним, но ныне, когда ключ к ней надежно спрятан в тайнике, утерянная навечно?
— Я не уверена, — сказала мать, — но из того, что вы рассказали мне, я могу сделать предположение, которое может приблизить вас к разгадке. Вы сказали, что восемь мавров, доставивших шахматы Карлу, отказались покинуть их. Они отправились вслед за фигурами в Монглан, где стали справлять свои странные ритуалы. Кажется, я знаю, что это были за обряды. Мои предки, финикийцы, практиковали ритуалы посвящения, похожие на те, что вы описали. Они поклонялись священному камню, иногда стеле или монолиту, который, как они верили, содержит в себе глас Божий. Его можно сравнить с черным камнем Каабы в Мекке и Собором на скале в Иерусалиме. В каждом финикийском храме был такой священный камень — массебот. Среди наших легенд есть история о Женщине по имени Элисса. Ее брат был царем города Тира, он убил ее мужа, тогда Элисса украла священный камень и сбежала в Карфаген, что находится на побережье Северной Африки. Брат бросился в погоню, ведь она унесла его богов.
Эту историю рассказывают по-разному, но у нас говорят, что Элисса принесла себя в жертву, бросившись в погребальный костер, дабы умилостивить богов и спасти свой народ. Перед смертью Элисса провозгласила, что восстанет, как птица Феникс из пепла, в день, когда камни запоют. Этот день станет для всего земного днем воздаяния.
Когда моя мать закончила свое повествование, аббатиса долгое время хранила молчание. Мы с отчимом не решались прервать ее думы. Наконец аббатиса промолвила:
— Тайна Орфея, который своим пением заставлял оживать горы и камни. Сладость его музыки была такова, что даже пески пустыни плакали кровавыми слезами. Возможно, это всего лишь миф, но я чувствую, что день воздаяния не за горами. Да сохранит нас Небо, если шахматы Монглана вернутся в мир, ибо я верю, что в фигурах сокрыт ключ, который отомкнет немые уста Природы, и боги заговорят…
Летиция оглядела маленькую гостиную. Угли в жаровне прогорели. Двое ее детей сидели и молча наблюдали за ней, однако Мирей была полна решимости.
