Я схватила Веру за плечи.
– Григория надо безотлагательно уложить, ему
плохо! Пожалуйста, проводите меня в гостевую.
Но Вера сбросила мою руку, ее щеки покраснели.
– О чем молчали Исидор и Матвей? – спросила
она у страшно довольной Светланы.
– Не смейте отвечать! – ляпнула я. – Павел вам
этого не простит!
Но рыжеволосая мегера не обратила ни малейшего
внимания на слова домработницы.
– Сидя – бывший тесть Павла, – злорадно
заявила она.
– Кто? – попятилась Вера.
– Отец его жены. Ксения умерла. И, между
прочим, Паша уже трижды вдовец, Алена с Жанкой тоже тапки отбросили. И тебя та
же участь ждет! – каркала Света.
– Меня? – Вера в ужасе прижала руки к груди. –
За что?
– Проклятие!
– Что? – пролепетала девушка.
– На семью Брыкиных наложено проклятие, –
неожиданно без ехидства заговорила Света. – Все Пашины жены помрут, но сам он
долго проживет и скончается бездетным. Да ты поговори с женихом, он правду тебе
и откроет! Ох, неспроста Кларка в день помолвки откинулась! Нехорошее
предзнаменование! Дурная примета! Знак свыше, предупреждение тебе! Уноси, Верочка,
отсюда ноги, пока жива!
Девушка секунду стояла неподвижно, потом
закашлялась, схватилась рукой за горло и, спотыкаясь, убежала. Я бросилась за
Верой с воплем:
– Погодите!
Но Путинкова намного лучше меня
ориентировалась в лабиринте комнат. Она вдруг прыгнула в стенной шкаф, я
последовала ее примеру и... остановилась. Это был не шкаф, а вход в небольшой
холл, из которого вела еще одна дверь. Мои руки толкнули ее, в нос ударил запах
сырости и кошачьей мочи, я увидела лестницу. Крайне удивленная, я спустилась на
четыре ступеньки, обнаружила еще одну дверь, отворила ее и очутилась в
пустынном захламленном дворе.
Озадаченная своим открытием, я вернулась в
квартиру, нашла Вовку и шепнула ему:
– В апартаментах есть черный ход!
– Знаю, – ответил Костин, – хозяин рассказал.
И, что самое интересное, его никто не запирает.
– Входная дверь у них тоже нараспашку, –
вздохнула я. – Значит, сюда мог незаметно пробраться посторонний. Может, он и
до сих пор тут!
– Нет, это маловероятно, – успокоил меня
Вовка, – давай не будем поднимать панику.
Только к часу ночи я наконец-то справилась с
горой грязных тарелок. Естественно, посудомоечной машины в доме не было,
пришлось орудовать губкой и мылом. Мылом – в прямом смысле этого слова! На краю
раковины лежал липкий брусок, бутылочки с современным моющим средством не было.
Если учесть возраст умершей Олимпиады, то совсем неудивительно, что старушка
мыла плошки по старинке. Еще хорошо, что она приобрела симпатичную губку, а не
пользовалась старым чулком!
Устав до отупения, я доплелась до своей
спальни и поняла, что не могу лечь спать, не приняв душ. Слава богу, я уже
знала, где находится громадная ванная, по размерам напоминающая плац для воинских
парадов. Прихватив небольшое вафельное полотенце (похоже, других в доме у
Брыкиных не существует), я вошла в круглое, обложенное кафелем от пола до
потолка помещение и протяжно вздохнула. Ну как можно мыться в подобных
условиях?
Сама ванна оказалась очень глубокой, никакой
пластиковой занавески и ковриков тут в помине не было, отсутствовал и
полотенцесушитель. На стене с пожелтевшей от времени плиткой красовалось штук
десять пластиковых крючков, на них висели самые разнообразные вещи: резиновая клизма,
здоровенные деревянные щипцы, три грязные тряпки, ситцевые «семейные» трусы и
соломенная шляпа. Может, Исидор или Павел водружают ее на голову, когда
становятся под душ? Прикрывают макушку, зажмуриваются и воображают, будто
находятся на море? И еще. Вот скажите, пожалуйста, зачем тут, напротив
рукомойника, висит картина, написанная маслом? Неужели обитатели квартиры,
абсолютно равнодушные к чистоте и порядку, решили украсить свою «баню»? Если
так, то они выбрали совершенно неуместный сюжет: освежеванная тушка кролика в
руках мясника отнюдь не радует глаз и не располагает к расслаблению. Впрочем,
наслаждаться водными процедурами в потемневшей от времени ванной как-то не
очень-то и хочется, здесь холодно и противно.
Быстро ополоснувшись, я кое-как вытерлась
вафельным полотенцем и услышала приглушенные голоса. Тут что, в каком-то углу
работает радио?
Я осмотрелась по сторонам, задрала голову.
Нет, приемника не видно. Так откуда доносятся звуки? Можно даже разобрать
отдельные слова. Вот сейчас мужчина говорит: «Бу-бу-бу... не хотел». И снова:
«Бу-бу-бу...» А ему отвечает женщина: «Бу-бу-бу... врать... бу-бу-бу...»
Страшно заинтригованная происходящим, я
навострила уши и пришла в еще большее изумление. Звук шел от... картины.
Глава 6
Ежась от холода, я приблизилась к ужасному
«натюрморту», сдвинула его в сторону, увидела на стене небольшое отверстие и,
привстав на цыпочки, приникла к нему глазом.
Взору открылась часть какой-то комнаты. Прямо
напротив стоял Павел, который гневно говорил:
– Хватит! Ты и так много получила!
– Согласись, мне положено больше, – ответила
невидимая женщина. Ее голос показался мне знакомым. Но она говорила тихо,
находилась чуть в стороне, и оставалось лишь гадать, знаю ли я ее или мне
только кажется.
– Шантажистка!
– Мне нужны деньги.
– Вот и зарабатывай!
– Не себе же прошу!
– Да ну?
– Вспомни о Пелагее Андреевне.
– Мне на нее насрать! – заорал Брыкин.
– Тише, – шикнула тетка, – еще разбудишь кого.
– Боишься? – пошел в атаку бизнесмен.
– Я? Нет, опасаться следует тебе, – тихо
засмеялась незнакомка. – Вдруг правда вылезет наружу? Вот прикольно
получится... Ты потеряешь все!
– Сколько? – мрачно поинтересовался Павел.
– Как всегда.
– «Как всегда» я уже заплатил первого числа.
– Пелагея заболела.
– И что?
– Я должна поместить ее в больницу.
– В нашей стране медицина бесплатная!
Женщина издала короткий смешок.
