– Давно все покойники, секрета нет. У
Олимпиады была непутевая дочь, она родила без мужа, бросила младенца и исчезла.
Липа девочку сюда принесла, а мы с Олечкой ее удочерили. Правды от ребенка не
скрыли, но особо не болтали, хотя свои, конечно, все знали. Олечка-то
беременной не ходила.
– А Павел в курсе?
Сидя кивнул.
– Конечно. Ксюша меня за родного отца считала,
а Олечку мамой звала, других родителей у нее не было. Ой, веревочки!
– Что? – вздрогнула я.
– Из библиотеки пропали веревочки!
– Вот видите! – подскочила я. – Значит, все же
вор был!
– Деточка, это просто бечевки. Никому не
нужная вещь, стояли тут в память об Оле.
– Стояли? Они были из золота?
Исидор тихо засмеялся.
– Конечно, нет. Обычный шпагат.
– Он не может принять вертикальное положение!
– Я неправильно выразился. Здесь, в углу около
дивана, всегда был пакет, а в нем хранились заготовки для макраме. Олечка в
последний год жизни увлеклась вязанием узлов. Видели, на стене висит панно? Это
работа жены.
– Кто-то унес бечевки для рукоделия?
– Ну да.
Я удивилась:
– Но это же бессмыслица! Всякие там тесемки
стоят копейки. Вы уверены, что мешочек исчез?
– Всегда здесь был, – уверенно ответил Сидя. –
В среду еще лежал! Я заходил за книгой и бросил взгляд на пакет, вроде как с
Олюшкой поздоровался.
– Интересно... – протянула я. Потом вспомнила
гневную речь Веры о необходимости наведения в квартире порядка и добавила: –
Может, макраме невеста Павла убрала? Посчитала ненужной вещью и выкинула.
– Не спросив меня? – изумился Исидор. – Маловероятно.
Погодите... Еще драконы!
– Вы о чем? – вздрогнула я.
– Вон те фигурки, на которые упала Клара, –
пробормотал Сидя. – Они всегда стояли у окна, а теперь на самом проходе, почти
у двери.
– Вы помните, где они находились?
– Ну да, – подтвердил Исидор. – Они тридцать
лет на одном месте стояли, вон там. Смотрите, даже паркет здесь светлее. А
теперь драконов переместили.
– Что еще раз подтверждает: Клару убили! –
воскликнула я. – Абрикос – жалкая попытка убедить милицию в том, что произошел
несчастный случай, драконов специально поставили на ходу. Преступник хотел,
чтобы жертва на них упала. И он не просчитался. Кстати, Ксюша знала о подземном
ходе?
– Нет.
– Но девочка же видела в доме гостей!
– Нет. Мы действовали крайне осторожно. Люди
появлялись после полуночи, когда она уже спала. Из библиотеки посетители не
выходили. Исключено! Нет! Никогда!
Я опустила глаза в пол. Мои родители тоже
считали, что ребенок после одиннадцати вечера сладко почивает в своей кровати.
Папа с мамой закрывались на кухне и обсуждали там дела, не предназначенные для
детских ушей. Наивные взрослые! Они не подозревали, что, сидя в туалете, можно
отлично услышать их голоса, и я была в курсе всех новостей: знала про то, что
тетя Лена сделала аборт, дядю Сережу выгнали с работы, ну и так далее. Меня
интересовали только бытовые сплетни, а когда родители свистящим шепотом
начинали обсуждать политическую обстановку в стране, я, зевая, уходила в
спальню. И поверьте, я была не самым любопытным ребенком на свете! Все мои
одноклассники постоянно шпионили за предками, кое-кто даже подсматривал, чем
занимаются их «старики» в спальне.
– Человек, который убил по случайности Клару,
мог попасть в дом из подземного хода, – вынырнув из своих воспоминаний, сказала
я.
– Невозможно! Это абсолютная тайна! – твердо
заявил профессор. – Постой, при чем тут убийство?
– Я не верю в случайное падение жены Григория.
Охота шла на Веру. Некто, знающий о семейном проклятии Брыкиных, решил
использовать легенду в своих целях, но перепутал женщин, убил не ту.
– Но зачем лишать жизни Веру?
– Чтобы Павел не женился.
– Почему?
– Не знаю. Может, у вас есть предположения?
Исидор пожал плечами.
– Ни одного. Минуточку! Если Клару убили,
причем по ошибке, значит, над Верой нависла опасность?
– Да, – кивнула я. – Поэтому я заперла черный
ход на щеколду и тщательно закрыла парадную дверь. Дело за подземельем.
– О нем можешь забыть, – отмахнулся Исидор. –
Дверцу у реки не открыть, нужен ключ. А он есть только в одном экземпляре, у
меня.
– И где вы его храните?
– В кабинете, в ящике стола. Туда никто, кроме
меня, доступа не имеет!
– Ладно, – кивнула я, – пойдемте спать, утро
вечера мудренее. Может, завтра вы поймете, почему кто-то не хочет, чтобы Павел
женился. Да, кстати, вы слышали когда-нибудь о Пелагее Андреевне Суворовой?
– Нет, – уверенно ответил Исидор.
Утром я на цыпочках вышла из дома, вручила
Плюшку зевающему Кириллу и дала мальчику указания:
– Здесь лекарство, ухо нужно промывать два
раза в день, кормить дробно маленькими порциями. И следи, чтобы мопсы сразу не
стали с ней играть. Плюшке необходим покой.
– Какая милая... – засюсюкал, держа на руках
собачку, Кирилл. – Некоторых людей за издевательство над животными надо сажать
на цепь! Они хуже бешеных волков! Поехали, Плюша, тебе у нас понравится, думаю,
ты по достоинству оценишь грызальные палочки и дропсы с ароматом говядины...
Я помахала парочке рукой, вернулась в
квартиру, быстро собралась и побежала к машине. Вчера мы с Исидором
договорились, что я брошу все силы на поиски преступника, а чтобы у Веры и
Павла не возникло никаких подозрений, математик будет сообщать им о крайней
занятости своей секретарши, с утра до ночи бегающей по делам ученого.
