Я понеслась в квартиру Исидора, перепрыгивая
через две ступеньки. Входная дверь, как всегда, оказалась открытой, я вбежала в
холл и наткнулась на Вовку.
– Привет, – мрачно сказал он. – Вернулась?
– Ага, – растерянно ответила я. – А что
случилось?
– Веру убили, – сообщил Костин.
Я свалилась на пуфик.
– Путинкову?
– Именно, – подтвердил майор, – ее.
– Она попала под машину? – предположила я.
Костин посмотрел на меня и задал вопрос:
– Где в этом лабиринте кухня? Ты можешь
поставить чай?
– Конечно, – опомнилась я, – пошли.
Присев к столу и получив большую кружку чая,
Костин насыпал в нее шесть ложек сахарного песка и начал вводить меня в курс
дела.
Утром Вера не вышла из комнаты. Она не спала
вместе с Павлом, держала дистанцию, в наш весьма раскрепощенный век ее
поведение выглядело смешным, но Путинкова уведомила будущего мужа, что
сохранила девственность и лишиться ее намерена только в первую брачную ночь.
Брыкин встал в привычное время и уехал на
работу. Исидор писал статью в кабинете, потом к нему зашел Матвей, и старики
сыграли партию в шахматы. Около часа дня Исидор стал удивляться. Вообще-то,
Вера любила поспать, но никогда не залеживалась в кровати позже полудня.
– Может, пойти разбудить ее? – посоветовался
он с Мотей.
– Зачем? – резонно сказал друг. – Тебя ведь об
этом не просили.
Когда ходики показали ровно два, математик
решительно встал и сказал:
– Нет, нужно заглянуть в гостевую. Вдруг Вере
плохо?
– И правда! – испугался Матвей. – Нельзя
исключать неполадок со здоровьем даже у столь молодой особы. Возьму-ка я из
аптечки валидол...
Вооружившись таблетками, приятели тихонько
поскреблись в дверь гостевой. Не получив ответа, они испуганно переглянулись и
рискнули войти в комнату без приглашения.
Зрелище, ожидавшее их внутри, было шокирующим.
Вера лежала в постели, одетая в пижаму с изображением уточек. Лицо девушки
выглядело ужасно – открытые глаза выкатились из орбит, кожа приняла синеватый
оттенок, шея раздулась.
Старики выбежали вон. Матвей почему-то вызвал
«Скорую», хотя было понятно, что врачу здесь делать уже нечего, а более
разумный Исидор позвонил Костину, которой после происшествия с Кларой оставил
ему свой телефон.
– У нее случился сердечный приступ? –
поразилась я.
Вовка вернул на стол пустую кружку.
– Странная заварка, – заметил он, – цвет
желтый, а по вкусу не пойми что. Нет, Путинкову задушили. Проволокой.
Я уронила чайник, который собиралась вымыть.
– Задушили?
– Да, – кивнул Костин. – Смерть наступила
примерно в пять утра, точнее пока не скажу. Есть предположение, что Путинковой
дали снотворное, поэтому она не сопротивлялась убийце.
– Верно, так и было. Понимаешь, тут случилась
история с АТМУ... – протянула я.
– С кем? – не понял майор.
– АТМУ – такой хитрый агрегат. Автоматическое
тестомесильное устройство, – пояснила я. – Вера переневничала, разозлилась и
потребовала снотворное.
– Теперь понятно, почему она не кричала и не
звала на помощь, – сказал Вовка.
– Ни Павел, ни Исидор не слышали ни малейшего
шума, – прошептала я. – Кто ее убил?
– В квартире присутствовали трое, – намекнул
Костин.
– Я тоже попадаю под подозрение?
– Ну, думаю, тебя можно исключить, – с
абсолютно серьезным видом заявил Вовка.
– Спасибо! – язвительно фыркнула я. – А между
прочим, я не имею алиби – спала одна в комнате, доказать свою непричастность к
убийству не могу.
– Презумпция невиновности пока никем не
отменена, – справедливо заметил Вовка, – это я должен доказать, что ты заходила
к Вере с преступным умыслом. Пока сие не сделано, ты вне подозрений.
– Очень мило! – опять не удержалась я от
ехидства.
– Остаются Павел с Исидором, – не обращая внимания
на мой выпад, сказал Костин.
– Оба не преступники!
– Ты полагаешь?
– Ну конечно. Какой мотив мог быть у
математика?
– Он не хотел, чтобы в доме появился новый
член семьи, который неизбежно нарушит установившийся порядок, – предположил
Костин. – Пожилые люди болезненно относятся к изменениям.
– У Веры и правда были наполеоновские планы, –
подтвердила я. – Она ждала свадьбы, а потом, на правах законной жены Павла,
собиралась переделать в квартире все: выбросить часть старых книг и безделушек,
поменять обои, покрасить потолки, купить новую бытовую технику.
– Вот видишь! – потер ладони Вовка. – Вполне
подходящий мотивчик.
– Ты не знаешь Сидю, – я ринулась защищать
старого математика. – Более интеллигентного, мирного, умного, воспитанного
человека я в жизни не встречала. Он не способен красться по коридору с
проволокой в кармане.
– Лампудель, – укоризненно взглянул на меня
Костин, – ты ведь знаешь, что частенько преступник бывает обаятелен и
располагает к себе.
– Задушить человека не так уж просто, –
воззвала я к здравому смыслу, – тем более при помощи проволоки. Нужно обладать
достаточной физической силой и определенным складом характера. Сидя очень умен,
но он – довольно слабый человек то ли в силу возраста, то ли из-за того, что
никогда не занимался спортом. И потом, я еще могу представить, как математик,
потеряв самообладание, бросает в Веру вон тот чугунный утюг, попадает ей в лоб,
и Путинкова падает замертво. Хотя, думается, Исидору никогда не кинуть железяку
на приличное расстояние. Но удавить кого-то проволокой! Это совершенно не
похоже на Ринга. Исидор не способен даже голос повысить. Пример с утюгом тоже
из области фантастики.
– Не такой уж я и хлюпик! – раздалось вдруг от
стены.
От неожиданности я подпрыгнула на жестком
стуле.
– Вовка! Это ты сказал?
– Нет, – растерялся Костин.
– А кто?
– Не знаю, – изумился майор.
Послышалось шарканье, в кухню вошел Исидор.
