Пена забурлила, завтрак издал свист, из
сковородки стартовал шматок глазуньи и в мгновение ока прилип к потолку рядом с
первым куском.
– Ух ты! – пролепетала я. – Кому сказать – не
поверят.
– Лика, сделай одолжение, свари кофе, –
попросил Павел, входя на кухню. – Доброе утро, Гриша. Ты как?
– Не особо, – кашлянул Селезнев. – Тело моей
бедной жены еще не отдали для похорон. Господи, Паша, прости! Я очень
соболезную тебе в связи с трагической кончиной Веры.
Брыкин кивнул и наклонился над сковородкой.
– Это сырники? – спросил он.
– Нет, – замотала я головой, – это всего
лишь...
Остаток фразы застрял в горле – один кусок
глазуньи отделился от потолка и шлепнулся прямо на блестящую макушку Павла. Уж
и не помню, сообщала ли я вам, что бизнесмен имеет весьма обширную лысину,
доказательство огромного количества тестостерона в его организме.
– ..! – заорал Павел и чуть не плюхнулся лицом
в чугунину. – ..!
– Не нервничайте! – забегала я за спиной
Брыкина.
– ..! – не успокаивался хозяин. – ..!
– Это всего лишь яичница, – встрял Селезнев.
Павел икнул и почти нормальным голосом
спросил:
– Хочешь сказать, что она сама выскочила из
посудины и прилипла к моей голове?
– Глазунья упала с потолка, – уточнила я.
– Снимите с меня эту мерзость и перестаньте
издеваться! – взревел Брыкин.
Я попыталась допрыгнуть до макушки хозяина,
потерпела неудачу и попросила:
– Присядьте, пожалуйста...
– С ума съехала? – пошел вразнос бизнесмен. –
Может, еще прикажешь мне на колени перед тобой встать? Сию секунду сбрось с
головы лепешку! Фу, что у меня по шее течет?
– Масло, – пискнула я.
– Какое? – раздул ноздри Павел.
– Подсолнечное, – залепетала я, – московское,
рафинированное, без запаха, продукт отличного качества.
– Издеваешься? – обиделся Павел. – Сначала про
яйца, которые с потолка падают, шутканула, теперь про масло загнула.
– Она не шутит, – встал на мою защиту
Григорий. – Хотела завтрак приготовить, а он наверх ускакал и до сих пор там
находится, можешь посмотреть.
Павел покорно задрал голову.
– Где? – близоруко щурясь, спросил он.
– Вон там, прямехонько над плитой! – пояснила
я. – Видите?
Брыкин моргнул, и тут вторая часть яичницы
спланировала вниз, упав ему прямо на лицо.
– ..! – заревел Брыкин. – ..! ..!
– Павел, здесь женщина! – Григорий запоздало
укорил приятеля за мат.
– Стащите это! Снимите! Уберите! – вопил
Брыкин. – Чего ждете, олухи? Кретины, я ничего не вижу! Чем это воняет?
Гадость!
– Сядь на табуретку! – Селезнев решительно
взял инициативу в свои руки. – От визга ничего хорошего не будет. Моя любимая
жена Клара всегда говорила: «Суета делу помеха».
– Оторви тряпку от моего лица!
– Это глазунья, – уточнил Селезнев, – вполне
съедобное, вкусное блюдо. Черт!
– Что? Что? – заерзал на стуле Павел. – Долго
мне еще в дерьме сидеть?
– Не отходит, – сквозь зубы процедил Григорий.
– Очень странно, она как будто приклеилась.
Я подошла к мужчинам.
– Просто вы ее подцепить не можете, сейчас я
отковырну.
– Живее! – злился Павел.
Я схватила ногтями белый пласт и дернула его
на себя.
– Вау! – заорал Брыкин.
– Не отстает, – констатировал Селезнев.
– Невероятно! – изумилась я. – Почему?
Григорий пожал плечами:
– То, что яйцо приклеилось к лысине,
объяснимо, там гладкая поверхность, но на лице...
– Освободите меня! – взмолился Павел. – Я
ничего не вижу и дышу с трудом!
– Сейчас, сейчас, – засуетился Селезнев, –
проковыряю дырки.
Некоторое время на кухне царила тишина,
прерываемая лишь сопением Григория. Потом он воскликнул:
– Не получается! Сверху яичница жидкая, а
внутри твердая, прямо каменная.
– Идиоты, кретины! – затопал ногами Брыкин. –
Сволочи, дайте валидол, валокордин, водки, валерьянки! Мне плохо!
Селезнев испуганной курицей заметался по
кухне, а я схватила телефонную трубку.
– «Скорая», двадцать вторая, слушаю, –
раздался приятный девичий голос.
– Помогите, пожалуйста!
– Постарайтесь спокойно рассказать о
произошедшем.
– У нас неприятность.
– Дальше.
– Павлу плохо.
– Больной испытывает боли?
– Похоже, что нет. Ему только неудобно дышать,
и глаза не открываются.
– Больной не способен поднять веки и
испытывает затруднение при дыхании?
– Да!
– Речь присутствует?
– ..! ..! ..! ..! – вновь заматерился Павел. –
Пошел вон, Гришка! Мне больно!
– Изъясняется весьма бойко, – быстро сказала я
в трубку. – Пожалуйста, пришлите кого-нибудь.
– Женщина, я пытаюсь понять, какой врач вам
нужен, – терпеливо говорила диспетчер, – оттого и задаю вопросы. Много толку
будет от акушера-гинеколога, если нога сломана?
– Брыкин не беременный, и хирург ему тоже не
нужен. Скорее всего, тут поможет кожник.
– Дерматолог, – автоматически поправила
девушка. И переспросила: – Дерматолог?
– Ну да, понимаете, у Павла на лице... э...
э...
– Говорите четко, – приказала диспетчер.
– Яичница, – ощущая себя полной идиоткой,
буркнула я.
– Не понимаю, повторите.
– У Брыкина глаза, лоб, нос и часть щек
залеплены глазуньей.
– Как она туда попала?
– Свалилась с потолка, а мы с Гришей не можем
ее снять!
