Газета «Желтуха», согласившаяся помочь
милиции, дала материал с броским заголовком «Киллер-отвертка взят с поличным.
Самый кровавый маньяк века рассказывает о себе». Статья изобиловала эпитетами в
превосходной форме – «наистрашнейший», «невероятно жестокий», «убийца-легенда»,
«король серийных преступлений». Не успела «Желтуха» попасть на лотки, как в
кабинете у Вовки затрезвонил телефон.
– Неправда! – закричал из трубки возмущенный
мужской голос. – Милиция ошиблась!
– Кто вы? – спокойно спросил Костин, давая
знак техникам, отслеживавшим вызов.
– Я тот самый кровавый убийца, – заявил
человек, – вы взяли самозванца!
Костин притворился непонимающим, и преступник
начал решительно отстаивать свои права. В конце концов, в самый разгар беседы,
он был схвачен оперативниками непосредственно у телефона-автомата.
Казалось бы, в интересах маньяка, который
прочитал «Желтуху», было залечь на дно, обрадоваться тому, что по ошибке
арестовали невинного, но серийный убийца жаждал славы, которая досталась
постороннему, и это желание заставило его вопреки инстинкту самосохранения
звонить Костину.
– Так почему я жива? – в запале повторила
Рита.
У меня не нашлось ответа на ее вопрос.
– Вот что! – рубанула воздух рукой Фомина. – Я
очень устала и хочу спать. Если остались еще вопросы, выясни их завтра.
Я пошла к двери, потом обернулась.
– Рита!
– Что еще? – еле слышно отозвалась Фомина.
– Не звоните, пожалуйста, Брыкину.
– И не собиралась, – сдавленным голосом
прохрипела Рита. – Мне интересно, как он себя теперь поведет. Я наконец стала
первой в цепи невест. Или есть еще какой-то вариант?
– Не ходите завтра на работу.
– У нас аудиторская проверка.
– Заболейте.
– Невозможно.
– А если у вас случится инфаркт, – начала я
злиться, – вы приползете на службу с капельницей?
– Ну... наверное, нет, – неожиданно повеселела
Маргарита.
– Вот и сидите дома.
– Мне некого бояться!
– Береженого бог бережет.
– О наших отношениях никому не известно, –
упиралась бухгалтерша, – даже Грише Селезневу. Он все мне говорил: «Давай моя
любимая Клара найдет тебе жениха? Клара может, она уже многих одиноких людей
соединила, не одну семью создала».
– И все же я убедительно прошу вас не выходить
на улицу, не общаться с Брыкиным и не открывать дверь посторонним, даже если
они будут вопить: «Откройте, мы ваши соседи снизу, у нас с потолка кипяток
хлещет».
– Ладно, ладно, – явно, чтобы я отвязалась,
пообещала Рита. – Не волнуйтесь, ничего со мной не случится. Кстати, у меня
есть еще одно соображение.
– Слушаю.
– Предположим на секунду, что вы правы!
Я кивнула.
– Только на секунду! – повторила Фомина. –
Допустим, Брыкин избавлялся от жен, как только они выполняли свою роль:
устраивали его в институт, обеспечивали деньгами и поддержкой в бизнесе. Так?
– Верно.
– С какого бока тут Путинкова? Она ему что
дала? Судя по вашему рассказу, Пашка с ней даже переспать не успел. Ни денег,
ни связей – ничего у Верки не было.
– Может, она узнала правду о его прошлом и
пыталась шантажировать Павла? – предположила я.
– Он бы платил, – уверенно ответила Рита. –
Сестре ведь отсыпает.
– Сестре? – поразилась я. – Кате?
– Нет, Лене. Она нашла брата и стала из него
деньги качать. Паша мне рассказал. Уже много лет доит его, сучка! – зло заявила
Фомина. – А избавиться от оброка нельзя – какие-то документы к ней в лапы
попали. Правда, она их не показывает, только говорит о бумагах.
– Может, блефует?
– Скорее всего. Пашка все равно струсил и дает
ей отступные. Понимаете?
Я вспомнила женский голос, который требовал от
Брыкина крупные суммы, в том числе на оплату пребывания Пелагеи Андреевны в
клинике, и горько пожалела о том, что не разглядела лица нахалки.
– Брыкин растоптал мою любовь к нему, – вдруг
пафосно заговорила Фомина, – вырвал с корнем иллюзии, сбросил с глаз розовые
очки, наплевал в душу, и я не смогу теперь, узнав правду о его планах,
продолжать общаться с ним как раньше. Я стану жестокой, неприступной, никогда
не пущу его в свою постель, не буду надеяться на чудо и ожидать предложения
руки и сердца, стану просто сотрудницей фирмы, выкину из памяти наши прежние
отношения. Но я абсолютно уверена: Брыкин не убийца. Он обычный трус!
Глава 31
Когда я вернулась к своей машине, на Москву
опустился вечер. Открыв «букашку», села в салон и около часа разговаривала по
телефону – сначала с Вовкой, потом с Ниной Косарь, затем с Кирюшкой, который
весело сообщил:
– Плюшка подружилась с мопсами и Рамиком.
– А Рейчел как восприняла двортерьера?
– Пофигистски, – засмеялся мальчик. –
Посмотрела в сторону Плюши, зевнула и спать легла. Похоже, она ее за собаку не
посчитала, размер не тот, небось за кошку приняла, а с котами Рейчуха не
связывается, не царское это дело, понимаешь ли!
– Вот и замечательно, – откликнулась я,
чувствуя, как виски сжимает обручем головная боль.
– Чао! – попрощался Кирик и отсоединился.
Я завела мотор и медленно поехала вперед,
надеясь, что скоро на пути попадется аптека.
Искать вывеску с зеленым крестом пришлось
недолго, и, что особо порадовало, прямо напротив входа было свободное
парковочное место. Я втиснула туда малолитражку, подошла к стеклянной двери и
увидела объявление: «Вход кошкам на роликах запрещен». В первую секунду я
растерялась, потом изумилась. Это шутка? Провизоры таким образом хотят поднять
настроение больным людям? Или сюда действительно приезжают на колесах Мурки и
Барсики?
В недоумении я заняла очередь за полным
мужчиной лет пятидесяти, который, судя по горе упаковок на прилавке, уже давно
терзал фармацевта.
– Еще «Бонкор», – требовал посетитель.
– Он бывает разной дозировки, – предупредила
девушка в белом халате.
– Без разницы, дайте любую.
