– Я только что вернулась домой, – улыбнулась
я, – услышала голоса и решила посмотреть, кто на кухне.
– Я думал, вы давно легли, – пробормотал
Брыкин.
– Исидор меня отправил в город по делам, –
ответила я, всматриваясь в женщину, которая сидела спиной к двери, ее
рыже-каштановые волосы показались мне знакомыми.
– Можете быть свободны, – нервно сказал мне
Брыкин.
– Давайте заварю вам чай, – предложила я,
делая шаг к плите.
– Уже поздно, – категорично заявил Павел, –
ваш рабочий день истек. Да и теперь вы служите у Сиди секретарем, можете забыть
о домашнем хозяйстве.
– Мне совсем не трудно, – проигнорировала я
слова бизнесмена, – сделаю все не в службу, а в дружбу.
– Спокойной ночи! – попытался выставить меня
вон Брыкин.
Но я уже подошла к столу, села на стул,
посмотрела на молчавшую тетку и воскликнула:
– Светлана? Вы одна? А где ваш муж Константин
и дочь Василиса? Они в гостиной? Принести им туда ужин?
– Моя семья дома, – процедила Света.
– А вы, значит, пришли в гости к лучшему
приятелю? – нагло спросила я.
Светлана прищурилась.
– Однако поломойки нынче на короткой ноге с
хозяевами, – процедила она. – За столом пристраиваются как свои. Ты ничего не
перепутала? Ступай, вымой унитаз!
Павел потер затылок.
– Лика, послушайте. Света слегка не в духе, вы
нам сейчас не нужны, идите отдыхайте. Мы хотим обсудить сугубо личные дела без
посторонних. Извините за откровенность, но деликатного намека вы не поняли.
– Ты ей еще лезгинку станцуй, – обозлилась
Светлана. – Кто у кого в услужении? Эй ты, вали отсюда!
– Зря горячитесь, – пожала я плечами, – хотя
ваше волнение понятно. Наверное, Пелагея Андреевна умерла? Примите мои
соболезнования. В ее-то возрасте с инсультом медицине не справиться.
Павел отскочил к плите и задел спиной
алюминиевую кастрюльку, стоявшую на горелке.
– Какая Пелагея Андреевна? – Светлана
попыталась разыграть передо мной спектакль.
– Суворова, – охотно уточнила я, – ваша мать.
– Чья мать? – не сдавалась Света. – Бред
какой-то!
– Вовсе нет, – возразила я. – Хотя, конечно,
настоящей любящей матерью даму, которая заводила детей лишь для того, чтобы
выжимать из их отцов деньги, нельзя назвать. Она наградила вас сифилисом, а
когда правда выплыла наружу, бросила двух дочерей и сына. Вам пришлось тяжело,
в особенности Лене. Так, Света?
Павел, держась за стену, подошел к табурету и
рухнул на него. Светлана молча смотрела на меня.
– Вы же Лена? – спросила я. – Вам было хуже
всех. Детство – сплошной кошмар: постоянные болезни, жизнь взаперти, никаких
подруг, кроме сестры Кати. Но с ней вы не хотели общаться. Представляю, что
чувствовала маленькая девочка, прикованная к кровати, какие мысли бродили у нее
в голове. А потом вы очутились в больнице, затем в спецдетдоме. Там встретились
с Катей, но не наладили с сестрой дружбы. Думаю, вы не хотели, чтобы около вас
постоянно был человек, напоминавший о прошлом. Прошли годы, и вдруг объявилась
Пелагея Андреевна. Она постарела, лишилась всех кавалеров и стала требовать от
детей денег. Чем она вас шантажировала? Хотя, пожалуй, я знаю ответ на вопрос.
Вы все, Катя, Лена и Павел, сделали одну ошибку: выкупили свои истории болезни
из кожно-венерологического диспансера, но забыли про документы в инфекционной
больнице.
– Вы кто? – мрачно спросила Светлана. – Может,
хватит прикидываться домработницей?
– Частный детектив Евлампия Романова, –
представилась я, – меня нанял Григорий Селезнев.
– Гришка решил меня погубить? – ахнул Брыкин.
– Вот мерзавец! Я его со школьной скамьи на своей спине тащу, взял на фирму,
обеспечил работой, а он... Захотел лучшего друга шантажировать? Решил
покопаться в моем прошлом.
– Вы ошибаетесь, – остановила я Павла. – Гриша
верил в вашу сказку про проклятие и, как он нам сказал, хотел, чтобы кто-нибудь
присмотрел за Верой. Селезнев предполагал, что девушке грозит нешуточная
опасность. И, к сожалению, оказался прав.
– Я их не убивал, – тихо сказал Павел, – ни
одну пальцем не тронул, ни Алену, ни Жанну, ни Ксюшу. Они сами умерли.
Светлана, всплеснув руками, заорала:
– У вас нет никаких доказательств! Вам нечего
нам предъявить! Нет документов! Вы несете бред! Павел Брыкин – сын дипломатов,
погибших в Анголе, он никогда не болел сифилисом. С чего вы взяли, что я его
сестра? О какой Лене идет речь? Меня зовут Светлана Викторовна Краснова. С
Павлом мы давние приятели, какие нас соединяют отношения, вас не касается. Мы
любовники! Спим вместе! Кому какое дело, а? Пашкины жены умерли, в их смерти не
нашли ничего криминального! Вот!
Я подняла руки.
– Спокойно, Света. Профессионалы из внешней
разведки утверждают, что самое трудное – придумать агенту биографию. Как ни
старайся, всегда останутся следы, документы, люди, которые могут его
разоблачить. Для начала скажу: в МИДе ничего не слышали о семейной паре
дипломатов Брыкиных, погибших в Анголе. Этих граждан не существовало. Павлу
страстно хотелось выпендриться перед одноклассниками, отсюда и выдуманная
легенда о фамильном проклятии. История не очень оригинальная, наверное, мальчик
вычитал ее в какой-то книге, а потом вспомнил. Очень впечатляет и сообщение о
старинной семейной Библии в кожаном переплете с настоящими драгоценными камнями.
Жаль только, что Павел никому раритет не показывал, даже верному Селезневу.
Может, покажете мне Библию, а, Павел?
Хозяин отвернулся к окну, Светлана молча
смотрела на меня.
– Так я и думала, издания не существует, как
не было и дворянского рода Брыкиных. Кстати, Светлана, именно вы навели меня на
подозрение в отношении семейной истории Павла, – заявила я.
– Я? – поразилась грубиянка. – Вот уж вранье!
Мы с вами ни разу не беседовали с глазу на глаз.
