– Действительно нет, – согласилась я, – но
вспомните день рождения Павла. Я тогда на правах домработницы подавала на стол
еду и убирала посуду. В какой-то момент Вера похвасталась кольцом, которое ей
жених преподнес на помолвку, сказала: «Оно старинное, его носила бабушка
Павла». И тут вы, Светлана, хихикнули, бросив странную фразу: «А у Павла была
бабушка?» Я тогда удивилась этому замечанию. На мой взгляд, оно прозвучало
унизительно, так говорят о человеке без роду без племени, а не о представителе
древнего дворянского рода. Зачем бы вам обижать Брыкина подобными заявлениями?
Маленькая заноза, но она меня зацепила.
Павел резко обернулся.
– Вот такое я дерьмо!
– Простите? – не поняла я.
Брыкин сел на табурет.
– Анекдот не знаете? Змея попросила черепаху
перевезти ее через реку. Черепаха испугалась: «Змея, ты же меня укусишь». –
«Нет, нет, – пообещала гадюка, – я не умею плавать, зачем же убивать того, кто
тебя перевозит». Черепашка поверила, разрешила ей устроиться у себя на панцире
и вошла в речку. Посередине дороги гадюка цапнула свою «лодку» за голову.
«Змея, – закричала черепаха, – что ты наделала? Я сейчас умру, но ведь и ты
утонешь!» – «Вот такое я дерьмо!» – ответила гордо гадина. Понятно? Светлана ко
мне давно прибилась, я только-только бизнес поднял, как она появилась с
заявлением: «Здравствуй, брат!» Шантажировала умело, я ей книжный магазин
подарил, но ей все было мало, сосала и сосала из меня деньги. А потом Суворова
объявилась. Уж как она нас нашла, мне неведомо, но Пелагея Андреевна тоже стала
денег требовать.
– Я тебя не шантажировала, ты сам помощь мне
предлагал! – возмутилась Светлана. – Открыть магазин твоя идея была, мы,
кстати, совладельцы!
– Тише, тише, господа, – я решила погасить
начинающийся скандал. – Мне вообще-то неинтересно, кто из вас у кого деньги
тянул. Важно другое: Лена Матвеева, выйдя из интерната, сумела добыть себе
документы на имя Светланы Викторовны Красновой. Но только дела у нее, наверное,
шли не очень хорошо, вот Светочка и решила прибиться к более удачливому брату.
И получилась дружба.
– Дружба! – подпрыгнул Павел. – Да она, как та
змея, постоянно меня кусала! Чуть что, напоминала мне о прошлом. А когда этим
летом Пелагея в больницу попала, сестричка и вовсе обнаглела! Стала каждый день
такие суммы требовать! Шипела: «Суворова грозит перед смертью все рассказать,
хочет журналистов позвать и про сифилис сообщить».
– И тогда вы поехали к клинике, наняли
мужчину, который поднялся в отделение и выяснил, что Суворова потеряла речь? –
перебила я Брыкина.
– Откуда вы знаете? – поразился бизнесмен.
– Неважно, – отмахнулась я. – Скажите, Павел,
а вы сами говорили с Пелагеей? Она к вам приходила?
– Нет, – покачал головой Брыкин. – Суворова
нашла Светку, а ко мне не являлась.
– Вот странность, – пожала я плечами. – Она
посетила Катю, хотя та вовсе не богата, зависит от мужа и много денег из
семейной кассы выделить не может, заявилась к Светлане, хозяйке магазина, но не
побеспокоила Павла, самого богатого и удачливого из своих детей.
– Ее Светка отпугнула, – пояснил Брыкин, –
сказала старухе: «Если хочешь жить, не приближайся к Павлу, у него охраны
армия, пристрелят тебя и не заметят, я его сама предупрежу и буду тебе от него
деньги передавать». Вот за это Свете спасибо, она хоть меня от общения с мамашей
избавила.
– Благородно, – согласилась я.
– Что бы вы там про меня ни думали, –
запальчиво воскликнула Света, – я не сволочь! Павел – единственное родное мне
по крови существо, нам нужно держаться вместе. Да, он помогает мне материально,
и что? Это преступление?
– А Катя? – напомнила я. – Почему вы с ней не
поддерживаете отношений?
– Какой от нее толк? – необдуманно ляпнула
Света. – Нищая, у мужа на губную помаду деньги клянчит.
– Павел, вы еще не поняли, почему Света
избавила вас от контактов с Суворовой? – засмеялась я. – Думаю, большая часть
тех денег, что вы давали для передачи Пелагее Андреевне, оседала в кармане
заботливой сестрички. Не в ее интересах был ваш прямой контакт с матерью, Света
тогда лишилась бы навара.
– Черт побери! – воскликнул Брыкин. – Мне это
в голову не приходило.
– Докажи! – закричала Света. – Ну, докажи!
Суворова умерла. Где свидетель того, сколько денег я ей передала, а?
Я развела руками.
– Вы правы. Я просто сделала предположение.
Кстати, меня очень удивило такое обстоятельство: почему Суворова, понимая, что
сильно заболела, позвонила именно Светлане? Теперь я знаю: номера телефона
Павла она не имела и была испугана рассказами о его охране. Катя небогата, от
нее не дождешься отдельной палаты в хорошей больнице. А вот Светлана способна
все оплатить. Поэтому Пелагея обратилась к старшей дочери, пообещав ей взамен
за хороший уход документы. Кстати, Света, вы их получили?
– Нет, – покачала головой Краснова.
– Сука! – вскочил со стула Брыкин. – Ну как я
не догадался? Ты же говорила, что какие-то бумаги у тебя! Ты... ты... ты...
хотела еще больше денег!
– Паша, Паша, – забормотала Светлана, –
ей-богу, я не вру. Она мне их пообещала, в «Скорой» по дороге в больницу
сказала: «Документы хранит мой лучший друг, кому можно доверить абсолютно все.
Я тебе сегодня их отдам, но сначала хочу убедиться, что положишь меня в лучшую
клинику».
– Так, – кивнул Брыкин.
– Я отвезла ее в больницу, – продолжала Света,
– Пелагею забрали в приемное отделение, стали какие-то манипуляции проводить,
потом мне разрешили на нее взглянуть. Я наклонилась и шепчу: «Все сделано как
ты хотела, дороже и лучше места не найти. У кого документы? Говори адрес,
телефон». А она лежит и улыбается, глаза такие спокойные, как у ребенка. Тут
медсестра подходит и приказывает: «Уходите, пожалуйста». Я ей в ответ:
«Извините, мне нужно с Пелагеей Андреевной поговорить». Девушка на меня
посмотрела не то с удовольствием, не то с жалостью и сказала: «Больная речь
потеряла и вас не узнает». Тут меня аж затрясло. Да нет же, говорю, вовсе нет,
смотрите, она улыбается. И насчет способности говорить вы ошибаетесь, только
что в «Скорой» она со мной беседовала.
Светлана остановилась, потом закончила:
