Ее типичное веселое выражение вернулось.
– Может быть, из-за этого.
Я засмеялась, и серьезное настроение превратилось в торжественное. Мы вернулись в
гостиную, где Мод заменила чай на пряное вино, теперь, после того как мы покончили с магией. Я не отказывала себе, но моя нервозность давно исчезла. Я чувствовал себя счастливой и легкой, и что более важно, пока я сидела и слушала их рассказы, я чувствовала, что я принадлежу этому месту больше, чем я когда-либо алхимикам.
Мой телефон зажужжал в сумочке как раз в тот момент, когда мы с мисс Тервиллигер наконец собрались уходить. Это была моя мама.
– Извините, мне надо ответить.
Мисс Тервиллигер, которая выпила больше вина, чем кто-либо еще, помахала мне и наполнила бокал еще раз. Так как я была ее водителем, ей пришлось ждать меня. Я ответила на звонок по пути на кухню, лишь немного удивленная тем, что моя мать позвонила. Мы старались держаться на связи, и она знала, что вечером удобней всего завладеть моим вниманием и поболтать. Но когда она говорила, я почувствовала напряжение в ее голосе, которое подсказало мне, что это был не обычный ее звонок.
– Сидни? Ты говорила с Зоей?
Мое шестое чувство начало сходить с ума.
– Последний раз сегодня днем. Что-то не так?
Мама глубоко вздохнула.
– Сидни, твой отец и я расстаемся. Мы разводимся.
В один миг мир закружился. Я прислонилась к кухонному островку для опоры. Я сглотнула.
– Я поняла.
– Мне очень жаль, – сказала мама. – Я знаю, что тебе придется очень нелегко.
Я подумала над ее словами.
– Нет… Не совсем. Я имею ввиду, кажется… Ну, не могу сказать, что я удивлена.
Она однажды рассказывала мне, что в молодости отец был более легким человеком. Мне тяжело было себе это представить, но почему-то же она вышла за него. С годами отец превратился в холодного, тяжелого, относившегося ко всем проблемам алхимиков с преданностью, которая затмевала все остальное в его жизни, включая его дочерей. Он стал жестким и целеустремленным, и я давно поняла, что являлась для него не более чем средством достижения своих целей.
Моя мама, напротив, была теплым и веселым человеком, всегда готовая показать свою привязанность и выслушать нас, когда мы в этом нуждались. Она много и часто улыбалась, чего я не могу сказать про теперешние дни.
– Я знаю, что вам с Карли будет эмоционально очень тяжело. Но на вашу повседневную жизнь это не повлияет так сильно.
Я обдумала ее аккуратный подбор слов. Я и Карли.
– А Зоя?..
– Зоя – несовершеннолетняя. И даже если она выполняет работу алхимика, юридически она все равно находится под опекой родителей. Или родителя. Твой отец собирается подать прошение о единоличной опеке, чтобы он мог оставить ее там, где она сейчас, – за этими словами последовала долгая пауза. – Я планирую дать ему отпор. И если я выиграю, я верну ее назад, чтобы она могла жить нормальной жизнью со мной.
Я была ошеломлена, не в силах представить себе, какую битву она затевает.
– Это обязательно должно быть все или ничего? Вы же можете разделить опеку?
– Разделение может быть равносильно тому, чтобы отдать ее ему. Он будет обладать контролем, а я не могу позволить ему это. Ты взрослая, ты можешь принимать свои решения. Даже если ты утвердишься на своем пути, то вы все равно пойдете разными дорогами. Ты это ты, а она больше похожа на…
Она не закончила, но я уже знала. Она больше похожа на него.
– Если я смогу получить опеку и привезти ее домой, я отправлю ее в обычную школу, и может быть, мне удастся сохранить для нее немножко обычного подросткового существования. Если еще не слишком поздно. Ты, возможно, возненавидишь меня, что я вытаскиваю ее из вашего дела.
– Нет, – ответила я мягко. – Я думаю… Я думаю, это отличная идея.
Если еще не слишком поздно.
Я слышала, что она немного приободрилась, и задавалась вопросом, пытается ли она скрыть слезы.
– Нам придется пойти в суд. Никто не собирается воспитывать алхимиков, даже я, но там будет много обсуждений о пригодности, анализ характеров. Зоя будет давать показания…. А также ты и Карли.
И вот тогда я поняла, почему она сказала, что это будет трудно.
– Вы, ребята, хотите, чтобы мы выбрали кого-то из вас.
– Я хочу, чтобы ты говорила правду, – твердо сказала мать. – Не знаю, чего хочет твой отец.
А я знала. Он захочет, чтобы я оклеветала мою маму, сказала бы, что она не подходит, что она всего лишь домохозяйка, которая чинит автомобили время от времени и даже теоретически не может сравниться с ним, таким почетным академиком, готовым предоставить Зое все необходимое для образования и духовного развития. Он захочет, чтобы я сделала это во благо алхимиком. Он захочет этого, потому что всегда добивается того, что хочет.
– Я люблю тебя и поддержу любой твой выбор. – Смелость в голосе мамы разбила мне сердце. Она готовилась столкнуться с чем-то большим, нежели обычный развод. Связи алхимиков простирались далеко и глубоко. В правовую систему? Очень даже вероятно. – Я просто хочу, чтобы ты была готова. Твой отец, я уверена, тоже захочет поговорить с тобой.
– Да, – мрачно ответила я. – Уверена, что захочет. Но как на счет сейчас? Ты в порядке?
Оставляя тему Зои, я должна была признать, насколько сильно менялась жизнь моей мамы. Может быть, их брак и стал болезненным, но они провели вместе почти двадцать пять лет. Разрушение чего-то подобного было большим изменением, не зависимо от обстоятельств.
Я почувствовала, как она улыбается.
– У меня все хорошо. Я сейчас у своего друга. Цицерона я взяла с собой.
Мысли о том, что она тайно похитила нашего кота, заставили меня рассмеяться, несмотря на то, что наша беседа была довольно печальной.
– По крайней мере, у тебя есть компания.
Она рассмеялась в ответ.
– А еще моей подруге нужно отремонтировать машину, так что мы все счастливы.
– Что ж, я рада, но если тебе что-то нужно, что угодно, деньги или…
– Не волнуйся за меня, позаботься о себе. И Зое. Это сейчас самое важное, – настаивала она. – Я давно с ней не разговаривала. Она в порядке?
В порядке ли она? Я полагаю, все зависит от того, как вы определяете это самое «в порядке». Зоя была в восторге от того, что закончила обучение премудростям алхимиков так рано, но она была холодна и равнодушна к мои друзьям, как и все остальные в нашей организации. Эта постоянно нависающая грозовая туча над моими сердечными делами.
– У нее все здорово, – заверила я мать.
– Хорошо! – облегчение в ее голосе было почти ощутимым. – Я рада, что ты с ней. Я не знаю, как она воспримет все это.
